Дорога, по которой скорее брел, чем бежал медленно подсыхающий странник, совершила очередной поворот, и впереди показалась трасса, по которой еще вчера его везли слуги. Самым трудным в полученном задании было убедить кобортов в необходимости поездки. Пришлось вспомнить ряд тонкостей из лекций по ментальному контролю подчиненных групп, чтобы спровоцировать массовое игнорирование несуразности мотивировки. Впрочем, четлане и сами с радостью поддержали идею о посещении курортного района в разгар летнего сезона.
Сбежать от слуг, внимание которых не без помощи Роджера было отвлечено на созерцание водной глади утреннего моря, никаких проблем не составило. Более того, первый день одиночного путешествия прошел на удивление гладко. Вначале на связь вышел наставник, для телепатического дара которого две тысячи километров расстояния — не помеха, и поздравил ученика с успешным вступлением на тропу познания.
Потом ему повстречалась очень милая леомарочка, с которой он провел несколько часов в беззаботном и ни к чему не обязывающем флирте. Вспомнив под вечер о долге, легкомысленный ученик вернулся к трассе, которая служила ему естественной путеводной линией, указывающей направление к дому. По пути он легко раздобыл еды в придорожной забегаловке, и отправился на север неторопливой рысью, размышляя о прекрасном и вечном.
Ночи были теплые и благодаря близости трассы светлые. Передохнув пару раз недалеко от дороги, Роджер так бы и рысил вдоль полотна, не посети его поутру желание справить малую нужду относительно цивилизованно. И ведь надо было выбрать для этих целей двор с абсолютно неадекватным фарлахом.
Видимо, не зря говорится, что поминать черта лишний раз не стоит. До трассы оставались считанные метры, когда из-за дерева возле дороги показалась ухмыляющаяся морда старого знакомого, которого трудно было назвать добрым. Самое неприятное, что сканирование в очередной раз не предупредило лиата о присутствии разумного существа. Да, он был слегка отвлечен воспоминаниями, но в беспечности его не смог бы обвинить и сам наставник.
Дар его работал в автоматическом режиме на полную мощность, и едва фарлах показался из-за дерева, искорка аборигена вспыхнула, как бенгальский огонь в ночи. Кто бы мог ожидать такого виртуозного искусства маскировки от интеллектуального инвалида?
— Ба, кто идет, — самодовольный бугай даже не скрывал, что он ожидал здесь именно Роджера.
— Что вы хотите… от меня? — Леомур остановился и на крайний случай оглянулся.
— С каких это пор тебя интересуют мои желания?
— В смысле? — Бежать назад у малыша не было сил, а вперед — возможностей. Приходилось тянуть время и заговаривать зубы в поисках выхода.
— Без всякого смысла. Как-то ты резко поглупел после вылета со двора. А то ведь шутил, каламбурил. Кстати, что это ты все время оглядываешься? — Наглый фарлах, похоже, тоже никуда не спешил.
— Просто так. — Лиат осторожно коснулся сознания аборигена.
— Или боишься, что старина Барни все-таки вычислит, куда подевался маленький проворный леомурчик? — ехидно поинтересовался бандит, окончательно перекрывая выход на трассу.
— Так это все-таки ты его натравил? — Юноша почувствовал зону в сознании собеседника, отвечающую за откровенно негативное отношение к благополучным сородичам.
— Ну, наконец-то на "ты". А то все интеллигента из себя строил. Почему же так сразу и натравил? Он вас ненавидит ничуть не меньше, чем я.
— И за что же вы нас так ненавидите? — Вспоминая лекции наставника, Роджер попытался аккуратно подправить эмоциональный настрой противника.
— Да вот за это и ненавидим. Лезете в наши мозги своими грязными лапами. Думаете, управы на вас нет? — Вместо того чтобы притихнуть, ярость фарлаха к лиатам вспыхнула еще сильнее.
— Извини. — Растерявшийся малыш лихорадочно искал выхода из патовой ситуации. Ему стало ясно, что драки без единого шанса на победу избежать не удастся.
— Не извиню. Да, я не умею подобно вам ковыряться в чужих мозгах, но зато и восприимчивость к гипнозу у меня отсутствует. — Огромная туша медленно и неотвратимо надвигалась на недосушенного заморыша, невольно отступающего под моральным и визуальным давлением оппонента. — Нет у вас методов против Гризли. Да, вы можете управлять всем миром, перестраивать его на свой лад, издеваться над несчастными четланами и прочей швалью, но я проклятых лиатов бил, бью и буду бить.
— За что?
— За наглость. За бесстыдство. За то презрение, которое вы испытываете ко всем прочим.
— Но причем здесь я?
— Еще скажи, что ты не такой, как все. Что не пытался секунду назад залезть в мои мозги.
— Не пытался. — Роджер был готов врать напропалую, лишь бы избежать схватки. Его удивляло, что и соперник, откровенно накачивающий себя, тоже не спешит атаковать откровенно более слабого противника. Вместо этого фарлах все время заглядывал куда-то за спину собеседника, словно ожидал подмоги.
— А то я ничего не почувствовал. Немой — еще не значит, что глухой.
— Ты же говорил, что не чувствителен к гипнозу.
— Между "слышать" и "слушаться" огромная разница. — Абориген, нависший над так и не успевшим попутешествовать странником, ухмыльнулся. Впрочем, сразу же в его глазах появилось нечто, напоминающее тревогу. — Куда все-таки запропастился старина Барни?
— Что? Помощи ждешь? Одному не справиться? — Не вовремя вернувшееся нахальство, подкрепленное необъяснимыми переживаниями собеседника, все-таки дало знать о себе.
— С тобой-то? Ты на себя в зеркало посмотреть не хочешь? Я ж тебя соплей перешибу.
— Чего ж тогда своего дружка ждешь?
— Так ему ж тоже посмотреть хочется, как мозгоправов уму-разуму учат.
— Боюсь, уже не хочется. Отучился.
— Что? — Глаза аборигена потемнели, но Роджер не обратил на это никакого внимания, потому что его несло.
— С проломленным черепом трудно быть хорошим учителем.
— С проломленным? И чем же ты ему череп проломил, недотепа?
— Он сам себе проломил. Решил пободаться с камушком, да размер выбрал неподходящий.
— Сам говоришь? И ты совсем не причем?
— Ну, почему же и не помочь милому шоргу выбрать правильную дорогу? — В следующее мгновение раздухарившийся не в меру юноша уже летел кувырком после мощного толчка разъяренного фарлаха:
— Гаденыш, если с Барни хоть что-нибудь серьезное случилось, то ты — труп.
Лиат попробовал подняться, но ему это удалось лишь частично. Надвигающийся приятель монстра очередной оплеухой придал его телу вращение с ускорением в направлении, обратном желаемому. Мысли смешались в бесполезную кучу хлама, а по голове ментальными кулаками застучали слова взбешенного противника:
