- Не годится, - возразил Чанг. - Имя без родословной - ничто.
- Друзья! - воскликнул я, решив, что представление чересчур затягивается. - Друзья! Ваша светлость и вы, уважаемые члены нашего Общества! Я восхищен шуткой, которую с нами сыграли. Мы словно перенеслись из августа в апрель или в октябрь [имеются в виду 1 апреля; День всех глупцов, и 31 октября, канун Дня всех святых; в первый день люди по традиции разыгрывают друг друга, а во второй наряжаются в диковинные костюмы, надевают маски и т.п.], словно оказались на маскараде. Но... В действительности никто не может путешествовать во времени и никто, - я предостерегающе поглядел на потупившегося Мелвина, - не появляется на свет ниоткуда. Давайте же посмеемся и закончим наш карнавал. Спасибо, мистер Чанг. Спасибо, мистер Твелвз. Наше следующее заседание, которое состоится через месяц здесь, в "Гранд-отеле", шестнадцатого сентября, почтит своим присутствием мистер Уильям Монктон, автор знаменитого труда "Французские прозвища"...
Чанг распахнул окно, за которым располагалась выложенная каменной плиткой терраса, с которой спускалась на подстриженную лужайку лестница в несколько ступеней. Дальнего конца лужайки видно не было. Чанг пересек террасу, сошел по лестнице, ступил на траву... И исчез!
Разумеется, он всего лишь сорвался с места, как заправский спринтер, и мгновенно очутился за пределами сада, а там миновал игровую площадку... Да, но в таком случае он должен был обладать резвостью гончей, помноженной, вдобавок, на быстроту сокола...
- Черт побери! - произнесла Салли. - Он же просто растворился в воздухе! Чтоб мне пусто было! Ой, извините, пожалуйста.
Мы столпились у распахнутого настежь окна.
- Он наверняка где-то там, - сказал Чейз.
- Сожалею, но я никого не вижу, - возразила леди Х.
- Наверное, прячется в кустах, - предположил я.
- Вы же понимаете, что он просто не успел бы до них добежать.
Кто я такой, чтобы спорить с ее светлостью?
- Мистер Чанг... - проговорила Салли. - Он сказал правду!
- Он сказал правду! - повторил хор голосов.
К чести Мелвина, он раньше других оправился от замешательства - может статься, наконец-то осознал, на какое посмешище выставил себя своими рассуждениями.
- Я давно его подозревал, - сообщил Твелвз. - Между прочим, знаете, почему он удрал? Не нашел, что ответить на мои доводы!
Леди Х. опустилась в ближайшее кресло, посмотрела на заключенные в золотые рамы портреты своих предков и пробормотала:
- Неужели он забрал с собой мое имя?
Мелвин подвинулся к ней и - какая вульгарность! - похлопал миледи по руке.
- Я уверен, что он так и поступил, ваша светлость. Он забрал все наши имена. Хесслфорт, Твелвз, Брейкспир... А в результате через четверть миллиона лет произойдет очередной спонтанный выброс. Все честь по чести. В будущем появится, - он принялся считать в уме, делить десять миллиардов на миллион, - да, появится десять тысяч Хесслфортов, которые будут разбросаны по всему земному шару. Представляете? В Европе, в Африке, в Азии...
Леди Х. содрогнулась, побледнела и отдернула руку.
- Это не родословная, мистер Твелвз. Неужели вы не в состоянии понять, что случилось? Я спрашивала мистера Чанга, потому что не хочу, чтобы мое имя использовалось... всуе...
Опасаясь, что наше Общество может лишиться своей покровительницы, я поспешил поднять бокал, на дне которого оставалось несколько капель шерри.
- Разрешите предложить тост. За Общество любителей ономастики!
- За какое? - спросила леди Х., пригвоздив меня взглядом к спинке кресла. - За наше? Или за их? - Тем не менее она указала на графин, который Роджерс поставил на письменный стол. Мелвин поторопился исполнить ее просьбу. Леди Х. явно не мешало выпить шерри, чтобы успокоить нервы.
Мы выпили - все вместе. Разорванные узы восстановились, обетование обрело новую силу.
Когда месяц спустя мы собрались на заседание в номере "Де Монфор", ее светлость, как всегда, заняла председательское кресло. Мы прослушали доклад мистера Монктона о французских простынях... Простите, конечно же прозвищах. Иначе говоря, кличках. Сестричка, сестричка, как твоя кличка? Леди Алиса Пенелопа Диана внимала докладчику с благосклонной улыбкой на устах.
Я готов спорить на что угодно: древность рода - это вам не пустяк.
