- Хорошая, - согласился Петр.
- Ну, чего сидите? - спросил Гриша. - Налегайте, пока не остыло.
Петр пододвинул к Мише тарелку и дал кусок хлеба. Мальчик жадно откусил от него и ковырнул вилкой рассыпчатую картофелину. Гриша посмотрел немного на мальчугана и полез за бутылкой водки. Петр понял это и не отводил от Гриши глаз. Как только Гриша достал бутылку его взгляд и взгляд Петра встретились. Гриша замер от неожиданности, потом посмотрел на светлую Мишкину головку, аппетитно уплетающего картошку с помидорами, затем еще раз взглянул на Петра. Петр все так же смотрел ему в глаза.
- Ладно, - сказал Гриша, убирая бутылку на место. - Сегодня не будем.
Петр улыбнулся и, взяв вилку, разделил картофелину пополам. За едой Гриша с интересом наблюдал как, Мишка управлялся с картошкой. В какой-то момент у него защемило сердце, что вот так, за этим самым столом мог сидеть его сын. С такими же наивными и серыми глазами.
После ужина мальчик ушел в комнату, смотреть мультфильмы, а Гриша с Петром остались на кухне. Гриша вымыл посуду и поставил на плиту чайник.
Петр сходил в комнату, украдкой взглянул на Мишу, с интересом глядевшего мультики, и вернулся на кухню.
- Так это и есть тот самый Миша, который спасет мир? - с улыбкой спросил Гриша, разливая чай по чашкам.
- Тот самый, - ответил Петр. - Это большая удача, что я успел его найти.
- А что мог не успеть? - все с той же улыбкой спросил Гриша.
- Мог не успеть, - как прежде серьезно ответил Петр. - Сам видел, что там началось из-за булки хлеба. Спасибо за помощь. Ты ведь не хотел подходить.
От слов Петра мороз прошел по коже Гриши, он вздрогнул и поднял на него глаза. Петр смотрел обычным, снисходительным взглядом, разве что усталым.
- Чудной ты какой-то, - сказал Гриша, потирая ушибленное плече. - Сам то еле ноги переставляешь, а голову под палки подставляешь. А раз уж в драку влез так надо по морде бить... а ты им опомнитесь.
- Не всегда кулак сильнее слова, поверь мне, - сказал Петр.
- Ну, вот сегодня-то как раз сильнее и оказался. Эх-х-х. Чай не водка, много не выпьешь.
С этими словами Гриша поднялся из-за стола и достал початую бутылку водки. Он открыл над раковиной шкафчик, взял стакан и поставил его на стол рядом с бутылкой.
- Зачем ты пьешь ее? - спросил Петр. - Ведь ты же можешь не пить.
- Могу, - согласился Гриша. - Но не хочу.
- Тогда зачем?
- Просто так.
Гриша налил полстакана водки и поставил бутылку на стол.
- На свете ничего не бывает просто так, - сказал Петр. - Во всем есть свой смысл и предназначение.
- И какое предназначение у этого стакана?
- Вылиться в раковину.
- Нет, ты не понял меня. Какое предназначение, у того, что я пью?
- Оглянись на свою жизнь.
- Опять начинаешь... - сказал Гриша и в его голосе послышались стальные нотки. - Не из-за водки мы с женой разошлись.
- Ты спросил - я ответил, - спокойно сказал Петр. - И нечего злиться на весь мир. Человек сам совершает поступки. Сам и должен отвечать за них.
- Нет, ты хочешь сказать, что я не смогу без водки.
- Я этого не говорил.
- Так подумал. А вот теперь смотри, - по голосу Гриши было заметно, что он начинает злиться. - Я очень хочу сейчас выпить. Очень! Но не буду. И не просто не буду, а... Ты, наверное, уже решил для себя, что водка для меня важнее всего в жизни. Так вот смотри.
Гриша поднялся со стула, взял стакан в руку и вплеснул водку в раковину.
- Ну? Теперь ты понял, что я не алкоголик?
- У всего свое предназначение, - сказал Петр с едва уловимой улыбкой. У людей и вещей.
Гриша в оцепенении смотрел на Петра. Вдруг он медленно повернулся к раковине и несколько секунд смотрел на нее, чувствуя все тот же холодок на коже. Когда он повернул взгляд к Петру, тот смотрел на него все теми же усталыми глазами.
- Откуда ты взялся? - тихо спросил Гриша, медленно и четко выговаривая слова.
- Хм-хм-хм... оттуда, откуда берется всё, - ответил Петр и, после небольшой паузы, добавил. - Ты можешь пойти с нами.
- Это еще куда?
- Под Ярославлем есть деревня Дубки. Там живет один хороший человек.
Его зовут Саша. В его доме живут восемь приемных детей. Все сироты. Мишу нужно отвести к нему.
- Зачем это? - спросил Гриша. - Чтобы какой-то там кулак заставлял детишек за кусок хлеба и миску похлебки батрачить на своем огороде?
- Никогда не говори плохо о людях, тем более о незнакомых, - спокойно сказал Петр. - Они с женой своих пятерых родили, да еще и приемных кормят.
Гриша почувствовал, что ему стыдно, оттого, что он так отозвался о незнакомом человеке. Быть может тот Саша на самом деле дал кров сиротам не из-за собственной выгоды, а из сострадания. Ведь сунул же этот старый пень свою голову под палку. Стоп. Что-то я вообще не того... какую-то ерунду несу.
Вдруг в голове Гриши послышались слова старика: "У каждого свое предназначение". Гриша расслышал их так отчетливо, что если бы не смотрел на Петра, то подумал бы что это сказал он. Но тот молча пил чай.
- Ладно. Пошли спать, - сказал Гриша. Поздно уже. Утром поговорим.
Небо было низким и звездным. На берегу пруда горел костер у которого под огромным дубом сидел Гриша.
- Ты почему спать не идешь? - спросил Петр.
- Не хочется, - ответил Гриша. - Помню в детстве вот так же с ребятами уходили на ночь, уху варили, картошку пекли, купались.
Гриша расшвырял веткой ивы угли и выкатил на траву картофелину. Впереди потрескивали сучья в костре, за спиной в такт дровам стрекотали сверчки. На черной глади пруда, словно пламя от свечи, вытянулся желто-оранжевый след костра.
- Бери, - сказал Гриша, подкатывая Петру картофелину.
- Спасибо, - сказал Петр, - я пойду лягу. Не забудь залить огонь, когда спать соберешься.
- Умгу, - промычал Гриша.
Он откинулся назад и облокотился спиной о толстый ствол дуба. Стоящий рядом кустарник малины очень вкусно пах, стоило лишь склонить голову в его сторону. Гриша ел печеную картошку и, подняв глаза к черному небу, смотрел на звезды. Его с детства интересовал вопрос: что же дальше? Все однажды кончается. Вот пруд. Через сто пятьдесят метров он закончится и начнется луг, за лугом лес. За лесом пшеничное поле, за полем город. Так же и с землей. Она заканчивается и начинается космос. Все однажды кончается. А что дальше?
Вселенная не может быть бесконечной. Все однажды кончается. За одной галактикой другая... Вселенная... Но где-то должен быть край и у нее. А дальше? Что же дальше. И каких огромных размеров должно быть это "дальше", если в нем помещается вселенная, и не одна. Все однажды кончается.
Закончится и то, что будет "дальше". А потом? Начнется что-то еще? Волна страха накатила на Гришу и он вздрогнул Ему стало страшно. Жутко от одного только осознания какая он мизерная частица в масштабе мироздания. Ничтожная и беззащитная. Смерть. Все однажды кончается. Нет, не может быть, чтобы там, за чертой, больше ничего не было. Кто же это сказал, что ничто не исчезает бесследно, а всего лишь переходит из одного состояния в другое. Может и прав старик? Смерти нет - есть бесконечность. А если он все же врет? Да и откуда ему знать, как оно все обстоит на самом деле? А хороший наверное был мужик Христос. Если, конечно, он вообще был. Нет, его не могло не быть. А может и вправду сходить в церковь? Может полегчает? Как же я опустился за последние десять лет!
