устремлены взгляды всей Галактики!»), проверил свой хронометр и поднялся в воздух. Судя по данным на огромных табло Тотализатора, фаворитом был сейчас один из членов команды планеты Мюрия. Пронесшись над табло, Крисмас плавно опустился на грунт сразу за границей поля, около места, где сейчас разминались оглушительным топотом гигантские ящеры. Тела ящеров блестели, как полированные, и за роговыми пластинами на их плечах почти не было видно жокеев.
— Потрясающее зрелище, правда, сэр?
Крисмас сразу узнал заговорившего с ним высокого чернокожего юношу: это был врач-ветеринар, работающий под началом Ламонта. Они оба облокотились на отгораживающие поле перила и стали смотреть, как жокей пытается добиться от ящера, на котором сидит, чтобы тот перестал размахивать и бить по чему попало своим десятитонным хвостом. Членистоногий жокей (по-видимому, из окрестностей Сириуса), стремясь воздействовать на задний мозг чудовища, остервенело лупил его колющими ремнями. Участник с планеты Анкру, интересовавший Крисмаса больше, чем все остальные, был приземистой, непонятного вида красной тварью; веерообразный воротник из роговых пластин над холкой скрывал жокея целиком.
Проба сил будущих соперников закончилась, и по полю на свое место покатились огромной высоты передвижные стартовые ворота.
«Ворота занимают позицию!» — раздалось из громкоговорителей.
Трибуны взревели. Как всегда при состязаниях этой группы ставки спешила сделать вся Галактика.
Членистоногий жокей, по-прежнему делая что-то со свои животным, проследовал на нем к стартовой черте, у которой и остановился. Номером вторым был мюрийский фаворит, высоченное зеленое чудище; его роняющая слюну, похожая на сундук голова находилась в тридцати футах над грунтом. Блеснул белизной жокей чудовища — по-видимому, девушка из рода людей.
После старта все скрыла пыль, и Крисмас полетел к финишу, а долетев, стал кружить вокруг судейского помоста. Он мысленно взглянул на себя со стороны и иронически улыбнулся своей затее: зачем проверять лично, когда трехмерная видеозапись и так абсолютно все зафиксирует?
Заглушая все остальные звуки, что-то бухало, все громче и громче. Это приближались к финишу, уже выйдя на прямую, участники забега. Лидировало зеленое чудище с Мюрии, а почти вровень с ним шла страшная желтая тварь, с челюстей которой свисало что-то вроде десятифутового жабо. Немного отстав от них, посредине дорожки бежал красный участник с Анкру; от него валил пар, и сидящий в седле жокей опрыскивал теперь круп животного охлаждающей жидкостью.
Зрители выли, поднявшись с мест, под ударами многотонных ног стонал грунт. Сквозь облака пыли время от времени проблескивала чешуя. В мельканье стремительно несущихся исполинских тел Крисмас опять увидел мюрийскую девушку; она хлестала свое животное тепловым бичом. Туловище у желтого претендента на победу к этому времени поблекло, а шея, которую он теперь тянул вверх, стала коричневой. Зеленый ящер мюрийки начал выходить вперед, оторвавшись от соперников, и до финиша было уже рукой подать, когда зазвучал, быстро приближаясь и становясь все громче, топот другого бегущего животного. Это неслось — казалось, со скоростью ракеты — красное животное с планеты Анкру. Трибуны зашлись в многоголосом вопле, девушка остервенело хлестала своего ящера, но приземистый, словно стелющийся по грунту, красный ящер пулей промчался через линию финиша; роговые пластины на холке громко стучали одна о другую, и сидевший за ними жокей то и дело подскакивал, как мячик для игры в пинг-понг. Крисмас, наблюдая, летел параллельно.
— Сэр! Сэр! Посмотрите… эта девушка… остановите ее! — раздался, чуть не взорвав коммуникационный воротник Крисмаса, отчаянный вопль молодого ветеринара.
Крисмас обернулся и увидел, что девушки на зеленом ящере уже нет, а сам ящер остановился и тянет длинную шею вниз, к сидящей в пыли фигуре. Девушка — это была она — воздела руки над головой, и в них поблескивало что-то металлическое. Крисмас прыгнул на санках через перила и, еще вываливаясь из них, схватил и сжал одной рукой сразу оба ее запястья.
Вырываться она не стала. Ее до этого закрытые глаза открылись, и безумный взгляд остановился на Крисмасе; запястья, очень тонкие, были холодны как лед. Осторожно, стараясь не причинить боли, Крисмас заставил руки разжаться и взял из них сверкающий, острый как бритва меч в три фута длиной.
— Ну зачем же, зачем? — поднимая девушку на ноги, сказал он.
Пошатываясь, она встала и выпрямилась во весь свой восьмифутовый рост, худая и совсем голая, если не считать малинового пояса, к которому были пристегнуты ножны.
— Я священный военный дев с Мюрия! — сказала она протестующе и потянулась за мечом.
— Кто-нибудь понимает, что она говорит? — спросил Крисмас.
Он отталкивал ее, стараясь не подпустить к себе ближе чем на расстояние вытянутой руки.
— По-моему, она говорит, что она священная дева-воительница с Мюрии, — ответил, тяжело дыша, добежавший наконец до них чернокожий ветеринар. — Она не заняла первого места и потому должна теперь себя убить.
— Только этого не хватало! — встревожился Крисмас. — Скажи ей, что нужно принять участие в других забегах и победить.
— Я священный военный дев с Мюрия, — повторила девушка.
— Питер, у тебя в приемной вот-вот будет Сар Нисраир из Галактического Центра, — послышался из воротника Питера голос Даны.
— Вы, доктор… как вас зовут? Улулалулла? Отправьте ее в больницу, будьте так любезны, — торопливо попросил ветеринара Крисмас.
Он повернулся, собираясь уйти, но девушка, завизжав, кинулась вырвать у него меч. Резким движением он поднял меч над головой. Все вокруг, испуганные, не сводя с него глаз, начали пятиться.
— Ты получишь его, только если поклянешься, что не причинишь себе вреда, — сказал Крисмас. — Переведите ей мои слова, доктор, и добейтесь, чтобы она поклялась, очень вас прошу.
Доктор перевел, и девушка, став перед Крисмасом на колени, обхватила его ноги и пронзительным голосом начала монолог, смысл которого невозможно было понять.
— Сар Нисраир прибыл, — произнес воротник.
Крисмас освободил ноги из объятий мюрийки, перебросил меч молодому ветеринару и, взмыв, через мгновение опустился на свой балкон. В кабинет он вошел в тот самый миг, когда, открыв огромные складные двери, Дана вводил туда представителя Галактического Центра. Рядом с панцирем Сара Нисраира, отливавшим голубой сталью, крупный Крисмас казался совсем маленьким.
— Доб-ро-е ут-ро, Пи-тер, — почти пропел Нисраир.
И опустился, втянув нижние конечности, так что край панциря уперся в пол и его обладатель стал примерно одного с Крисмасом роста. В Саре Нисраире, как во всех разумных существах из ядра Галактики, ощущалась благожелательная твердость, от которой Крисмасу иногда было не по себе.
— Привет, Сар! — сказал Питер. — Как там магелланцы?
