- Расскажите мне! - громко повторил он.
- Нет, - умоляла Элисон. Пот струился по ее лицу.
- Говорите, дитя мое. Расскажите все, что вы должны рассказать.
- Я видела своего отца, - с трудом выдавила она из себя.
- Да, - подбадривал священник. - Да! - Голос его был почти радостным.
- Я заколола его ножом! Но он был уже-мертв!
Молчание обволакивало темные стены, словно паутина гигантского паука.
Послышались рыдания.
Бессильно запрокинув голову, Эдисон утирала слезы. Рассказ о грязи и страданиях дался ей нелегко. Она чувствовала себя словно воздушный шар, из которого выпустили воздух.
- Это все, дитя мое?
- Да, святой отец.
Казалось, прошла целая вечность прежде, чем он заговорил вновь.
- Вы ощущаете себя заблудшей, дитя мое. С тех пор, как покинули церковь и Христа, вы потерялись без духовного пастыря. И сейчас вы должны вернуться к пастырю своему, что вы и сделали сегодня. Грех таит в себе неисчислимые опасности, дитя мое. Он порождает чувство вины, так и должно быть. Но грех нераспознанный, грех непрощенный может порождать подозрения и ложь. Ведь вина остается скрытой. Он вызывает к жизни страхи и пороки, существующие лишь на задворках сознания. Вот так вы вызвали все эти ужасы. Ибо жили в грехе, продолжая погрязать в нем. Вы должны искупить свою вину. И после этого вы вновь воспримете Христа в сердце свое. И рассеятся подозрения, и исчезнут пороки, и боль, о которой вы говорите, больше не будет терзать вас. Вы должны возвратиться к Христу и уверовать в него. Ибо он есть добро и, отвергая его, вы впускаете в свою душу зло. Вы должны снова уверовать в Господа нашего. Открыть ему свое сердце. Отринуть подозрения и самообман. Открыто принимать любовь своих любимых и видеть в любви лишь любовь, очистив ее от подозрений. И вернуться в лоно церкви Христовой.
Вы сказали, что-то заставило вас прийти сюда. Пути Господни неисповедимы, нам не дано их уразуметь - вот почему должны мы иметь веру, верить, что Бог наставит нас на путь истинный. Лишь когда вы искорените грех, воспримете Христа в сердце свое и уверуете вновь, исчезнут страхи и ужасы, и улетучатся сомнения. Забудьте о прошлом и уверуйте. И Он дарует вам силы бороться со злом, окружающим вас.
Чтобы направить вас на этот путь, я хочу, чтобы вы ежедневно читали молитвы, перебирая четки, начали снова посещать Храм Божий, приняли участие и уверовали в Господа. Как только вы почувствуете страх или сомнение, не колеблясь, идите ко мне.
Теперь я отпущу вам грехи ваши и дарую вам прощение.
Элисон склонила голову и начала читать молитву. Священник сидел, прижавшись спиной к стене. В темноте виднелись его густые волосы и брови. На лбу его выступили капельки пота. Он вытер лоб веснушчатой рукой в колечках седых волос.
- Это невозможно! - вскричал Майкл. Редактор сел и, поправив очки, потер переносицу.
- Возможно ли, невозможно ли, - начал он, - но такого объявления никто не помещал. И никто за него не платил. - Он протянул Майклу газету. - Как видите, ничего подобного тут нет.
Элисон вышла из ворот старой церкви, еще раз взглянула на надпись над входом и скрылась в темноте.
Двадцать минут спустя она открыла дверь квартиры Майкла, сняла пальто, повесила его в шкаф и прошла в гостиную.
Майкл сидел за письменным столом с бледным, окаменевшим лицом, подперев подбородок руками.
Элисон кашлянула, положила сумочку на кофейный столик и присела на диван.
В комнате царила тишина. Он был погружен в свои мысли, она - настороженно внимательна.
Майкл поднял глаза.
- Привет, - сказал он безо всякой интонации в голосе, сидя неподвижно, в странном оцепенении.
- Привет-привет, - ответила Элисон. Он взглянул на часы.
- Прошло два часа. Она кивнула.
- Я прошу прощения.
- Я волновался. - В голосе его зазвенело напряжение.
- Да, я вижу.
- Неужели?
- Я не слепая, Майкл, и не сумасшедшая, как ты думаешь.
- Я никогда этого не говорил.
- Можем поспорить на эту Тему.
Он отвел глаза и, глядя на льющийся сквозь незашторенное окно лунный свет, спросил:
- Как ты себя чувствуешь?
- Получше.
- Голова болит?
- Прошла.
- А тошнота?
- Тоже прошла.
- Хорошо.
Их бесстрастные голоса вторили друг другу, словно каждый ожидал, когда Другой не выдержит и сорвется.
- Тебе не стоило убегать. Ты была в таком состоянии. Мало ли что могло случиться.
- Такова, значит, моя судьба.
- Ты поступила неразумно.
- Не я первая начала, не так ли? Майкл неохотно пробурчал:
- Так.
Эдисон сняла туфли и зашвырнула их в угол.
- Можно попить воды?
- Зачем ты спрашиваешь?
Она встала, пошла на кухню и быстро возвратилась со стаканом в руке.
- И куда ты направилась?
- Каталась на такси.
- Два часа?
- Нет, я зашла в церковь.
Он нахмурился.
- За каким, интересно...
- Помолиться. Если когда-нибудь в своей жизни я действительно нуждалась в молитве, так это сейчас.
- Ты уверена?
- Да. Я исповедалась, и священник, отпустил мне грехи. Голова прошла и меня больше не тошнит. Сначала была комната отца, потом распятие, и вот теперь это. Словно я возвращаюсь к себе. Словно все эти годы я была кем-то другим.
- Ерунда.
- Слово "ерунда" часто заменяет слово "я не понимаю".
- Кто же любил меня в таком случае? Царица Савская?
- Вполне возможно.
- Элисон! - Голос его звучал сурово, словно он вот-вот набросится на нее. Он замолчал, подумал и снова опустился в кресло. Посидел молча и прошептал:
- Ты же знаешь, как много ты для меня значишь. Она кивнула и отвернулась.
- Пока тебя не было, - я размышлял, - сказал он.
- Я тоже.
- О том доме?
- Нет, о тебе.
- Интересно? - спросил Майкл.
- Да, - сказала она:
Он перегнулся через стол.
- У меня тоже возникли кое-какие интересные мысли. Может, я был не прав. И все, что случилось, тебе вовсе не померещилось.
Элисон снова обернулась к нему, удивившись, что он, наконец, допустил такую возможность. Но все равно подозрение с него не снято. Восковая фигура миссис Кларк не забыта. В ушах у нее зазвучали слова священника: "Верьте, особенно тем, кто любит вас".
- Я в полном замешательстве, - произнес Майкл. - Я непрерывно думаю об этом, и что-то все время не дает мне покоя. Пора мне пойти взглянуть на этот злосчастный особняк поближе.
- Сейчас?
- Нет.
- Когда?
- Завтра. Утром. Если что, я разнесу там все. Элисон внимательно смотрела на него.
- Я хочу пойти, с тобой.
- Нет.
- Майкл.
- Нет. Для тебя это - запретная зона.
- Я сказала, что хочу идти. - Голос ее был необычайно тверд. - И тебе меня не остановить.
Майкл поднялся, подошел к окну и разглядывал Мерцавшие до самого горизонта яркие огни.
