— Хуан Пабло, должно быть, уже рассказал вам мою историю, — начала Мария Паула.
— Да, — Джоа была благодарна, что инициативу взяла в свои руки хозяйка.
— Он сказал, что вы потеряли отца.
— Не совсем так. Он исчез, так же, как и несколькими годами раньше исчезла моя мать. Он ее искал.
— Где?
— В Мексике. Он обнаружил что-то в Паленке, мы так полагаем.
— Паленке, — повторила она в задумчивости.
— Человек, видевший его последним, сказал, что он также упоминал Чичен-Итцу.
Лицо художницы сохраняло непроницаемость. Она держалась с естественной элегантностью, достоинством. Эмоции выражали лишь глаза, с приязнью смотревшие на Джоа, да руки — теплые, помогающие жестами словам.
— Насколько я понимаю, вы хотели встретиться со мной, чтобы узнать, не могу ли я вам помочь, не так ли?
— Вы географически ближе к нам, чем другие дочери бури, — пояснил Давид.
— И что же я могу сделать? — Она недоуменно пожала плечами.
— Это вам ни о чем не говорит? — Джоа показала собеседнице кристаллический красный камень.
Мария Паула поднесла правую руку к шее и вытянула из ворота блузки цепочку, на которой висел золотой кулон с точно таким же кристаллом.
— Видите, я с ним никогда не расстаюсь, — улыбнулась она.
— Вы знаете, для чего он? — спросила Джоа.
— Нет.
— В эти дни у вас не было никаких предчувствий или необычных ощущений?..
— Сейчас я больше вижу снов. И испытываю беспокойство. Но я связываю это со своей предстоящей выставкой и поездкой в Европу в начале 2013 года.
— Вы пользуетесь своими… необычными способностями?
Женщина опустила голову, хотя было похоже, что она ожидала такой вопрос.
— Ответьте, пользуетесь? — торопила ее Джоа.
— Нет. — Она покачала головой. — Я знаю, что могла бы, но… не хочу выделяться. Первый раз, когда поняла, что… обладаю особым даром, тот случай был для меня травматичен. Связан с отрицательными эмоциями. Ужасом.
— Что с вами произошло?
— На переходе, у сквера Беррио, на меня выскочила машина. И стремительно приближалась. Деваться было некуда, я зажмурилась и думала только о том, чтобы она пролетела мимо, не сбила. Я этого желала так сильно, что… Услышав жуткий грохот, я открыла глаза и увидела разбитую машину, врезавшуюся в ограждение. Никто не мог понять, какая сила отвела ее от меня. В том числе сам водитель. К счастью, он остался жив. Он сказал, что словно невидимая рука вывернула руль в сторону. Но я поняла — то было мое желание. Потом я нашла возможность проверить свое предположение, убедилась, что это так, и решила не играть в героиню, обладающую супервозможностями.
— А как вы убедились в этом?
— Научилась двигать предметы.
— Телекинез считается паранормальным явлением.
— Но это гораздо больше, чем телекинез. Это настоящие сверхспособности. И если их развивать, на определенном уровне или в определенных сочетаниях они могут стать очень опасными, сравнимыми по силе действия со взрывом. Вы же унаследовали их от своей матушки?
— Ну да, но не знаю, сколь они велики.
— И не надо форсировать.
— А если они проявятся спонтанно, сами по себе?
— Мы можем управлять ими, и это надо знать и уметь. — Ее красивые голубые глаза пристально смотрели на Джоа. — Взгляните мне в глаза.
Джоа выполнила просьбу.
И вдруг услышала ее голос.
Но губы ее при этом не шевелились.
Джоа слышала ее мысль.
— Мы — души из иного мира, и здесь томимся в ожидании возвращения или чего-то еще, что сами не можем себе представить, — пронеслось у нее в голове.
— Страшно! — Джоа вздрогнула.
— Мы происходим из более высокого мира, — зазвучал голос Марии Паулы. — И бояться нам не следует, но быть осмотрительными необходимо.
— Но я — наполовину человек.
— Вам еще предстоит выяснить, кто вы.
— Вы что-нибудь знаете о них?
— Ничего.
— Мне трудно в это поверить.
— Я говорю правду. Моя жизнь протекает самым обычным образом, со мной никто никогда не контактировал, мне не являлись откровения. Я уже давно не девочка, мне сорок один год. Это большой срок.
— Но не для них.
— Я — одна из них, и вы — наполовину тоже, — ласково проговорила женщина. — Как бы там ни было, когда чему-то суждено будет произойти, мы об этом узнаем. — Говоря, она поглаживала красный кристалл. — Все мы, дочери бури. И вы, возможно, тоже.
— И вы не испытываете любопытства?
Мария Паула рассмеялась.
— Забавное слово. Любопытство! — повторила она и сделала неопределенный жест рукой. — Я предпочитаю жить в мире и спокойствии, моя дорогая. Когда я узнала, кто я и что я, это привело меня в волнение, но оно продолжалось совсем не долго. Я сказала себе: плохо ли это или хорошо, но ты — обитательница Земли и должна жить как все земляне. Я не знаю ни своего происхождения, ни того, каким может быть мое будущее. Я приму его таким, каким оно будет. Подобно тому, как все мы, люди, принимаем неизбежность смерти. Сопричастны ли мы к чему-то сверхъестественному? Да, несомненно. Но не в нашем ведении знать, к чему. А потому… — Она пожала плечами. — Жить — это прекрасно, здесь или в любом другом месте. И если на Землю меня направили с какой-то целью, ну что ж, поживем — увидим.
— Вы болели хоть раз в жизни? — спросила Джоа.
— Нет.
— Если мы человеческого рода, но у нас просто отличные, отборные, если так можно выразиться, гены, то чем мы отличаемся от них?
— Возможно, ничем, — предположила Мария Паула.
У Джоа вопросы, кажется, иссякли, и она почувствовала себя опустошенной.
Женщина это заметила.
— Мне кажется, вы уедете отсюда разочарованной, — сказала она мягко. — Поверьте, я очень сожалею. Я понимаю, что вы приехали в надежде узнать больше о себе, о прошлом, получить ответы на волнующие вас вопросы, а уезжаете, собственно, ни с чем.
— Не думайте так. Уже само знакомство с вами — это…
Художница накрыла рукой ладонь своей гостьи.
— И мне, уверяю вас, тоже очень приятно познакомиться с вами. Никогда не думала, что когда-нибудь испытаю нечто подобное тому, что испытываю в эти неповторимые мгновения.
— Вы не знакомы с другими дочерьми бури?
— Нет.
— Почему?
— Не знаю. Может, из-за того, что у меня была трудная жизнь. Это ведь Колумбия. — Она развела руками в жесте, который не требовал объяснений. — Другие девочки появились не в ближних краях. У меня не было случая, да я его и не искала.
— Почему вы согласились, чтобы я приехала к вам?
— Потому что это — совсем другое дело, и вы это сами поняли. — Мария Паула смотрела на нее так, словно Джоа родила она, а не другая женщина.
