К нему уже спешили два граубинденца, на ходу выхватывая шпаги.
Приехавший тем же непостижимым приёмом выбил одну за другой шпаги у поочередно вступивших с ним в бой стражников, но не ранил ни одного из них. Теперь к нему с алебардами наперевес бежали еще несколько наемников.
Но властный голос остановил их.
К приехавшему направился офицер-швейцарец, командовавший охраной ватиканского дворца.
Он видел необычайное искусство гонца и, имея на это свои виды, почтительно приветствовал его:
— Прошу извинения, синьор, за доставленное вам беспокойство моими солдатами, но, надо учесть, что именно за это им выплачивают жалованье из ватиканской казны. Так о чем вы не смогли договориться с моими молодцами, заставив теперь меня наложить на них серьезные взыскания? Денежные, конечно, ибо все мы работаем за деньги, и они служат нам и средством существования, и дисциплинарного воздействия. Какой смысл сажать их на гаупвахту и бесплатно кормить! Не лучше ли за неумение фехтовать оштрафовать? Не так ли, синьор?
Офицер говорил на французском языке со швейцарским акцентом, вставляя некоторые итальянские слова.
Приехавший сообщил, что привез срочное послание святейшему папе от кардинала Ришелье.
— Из Франции? И вы проделали такой путь на этом бедняге коне?
— Увы, я не мог менять лошадей, как это делают обычные гонцы. У меня поручение личное.
— Мы договоримся с вами об этом, синьор. Я проведу вас в папские хоромы, при одном условии, однако, если вы обучите меня своему превосходному приему обезоруживания противника.
— Охотно, приятель! — согласился приехавший. — Где мы можем заняться уроком фехтования?
— Во дворе за крепостной стеной, синьор, если это вас не слишком затруднит.
— Лишь бы не затратить на это излишне много времени, господин офицер.
— Я постараюсь быть прилежным учеником.
Стражи-граубинденцы изумленно смотрели, как их офицер провел приехавшего, который, безусловно, не передал ему кошелька с монетами, они за этим следили, чтобы не прозевать своей доли. Оба прошли через приоткрытые для них ворота и сразу же обнажили шпаги.
Граубинденцы, свободные от караула, сбежались посмотреть, что это будет за дуэль.
Но дуэли, оказывается, не предполагалось.
Офицер был обезоружен при первом же скрещении шпаг.
Затем началось скрупулезное обучение приему. Офицер прикрикнул на своих подчиненных, чтобы они, несмотря на святое место, убирались ко всем чертям. Он не собирался приобщать их к секрету, которым хотел овладеть.
Офицер оказался смышленым. Впрочем, выбить оружие из железной руки своего учителя он все же не смог, но, подозвав к себе одного из своих солдат, разоружил его, едва тот выхватил по его приказу шпагу.
Учитель похвалил своего ученика и дал ему еще несколько советов, после чего они вдвоем поднялись в ватиканский дворец.
— Меня зовут Вильгельм Бернард, я пока служу его святейшеству, чтобы войти в наследство. Буду владеть заемной конторой. Если вам понадобится взаймы некоторая сумма, буду к вашим услугам.
— Я благодарю вас, господин лейтенант. Я слишком беден, чтобы отдавать долги, и слишком горд, чтобы брать взаймы без отдачи.
— Как? Разве кардинал Ришелье мало платит вам?
— Он ничего не платит мне, дорогой Бернард, хотя я и выполняю его поручение как гвардеец роты гасконцев, куда обязан явиться после выполнения поручения кардинала. И солдатского жалованья пока не получал… Где же я смогу вручить святейшему папе Урбану Восьмому послание его высокопреосвященства кардинала Ришелье?
— Кардинал Ришелье высок у вас во Франции. Святой престол по высоте своей недосягаем, дорогой гвардеец. Я проведу вас тоже к его высокопреосвященству, такому же, как и ваш Ришелье, монсеньору кардиналу Антонио Спадавелли, состоящему при особе святейшего папы.
— Но я должен передать послание в руки самого папы.
— Надеюсь, вас не снабдили посланием к самому господу богу? Верьте, я знаю, что делаю, ведя вас к монсеньору Спадавелли.
Комната, в которую ввел офицер приезжего, казалась тесной по сравнению с пройденными ими богатыми залами и отличалась скромным убранством.
— Монсеньер, — обратился к сгорбленному старику швейцарец. — К вам прибыл с письмом к его святейшеству гонец от кардинала Ришелье.
— Ришелье? Вот как? — удивился кардинал. — Давайте. Как вас зовут, гонец?
— Сирано де Бержерак, ваше высокопреосвященство. Но послание я обязан передать из рук в руки его святейшеству.
— Вы внушаете мне уважение и доверие, господин Сирано де Бержерак. Хотел бы, чтобы вы ответили мне тем же. Послание кардинала Ришелье будет доведено до сведения его святейшества немедленно.
— Я верю вам, ваше высокопреосвященство, — на прекрасной латыни произнес Сирано, передавая пакет.
Кардинал Спадавелли вскрыл его, пробежал глазами и не мог подавить своего волнения.
— Прошу простить меня, сын мой, — обратился тоже на латыни кардинал к Сирано, — но содержание этого письма настолько касается и меня лично, что я не могу не выразить вам особой благодарности. Однако я опасаюсь за вашу безопасность. Увы, но в Папской области слишком много испанских войск, а ваша Франция вступила в войну на стороне государств, противостоящих Испании и Габсбургам.
— Любому, кто заинтересуется мной из числа испанских солдат или офицеров, придется посчитаться с моей шпагой! — запальчиво воскликнул Сирано.
— Нет, сын мой, — перешел на французский язык кардинал. — Для вашей же безопасности я попрошу вас передать свою шпагу вот этому славному офицеру, которому я поручу препроводить вас, как задержанного папской охраной, до дома французского посланника господина Ноаля. Ждите меня там. Вам понятна ваша задача, господин лейтенант Бернард?
— Совершенно ясна, монсеньор! — отозвался швейцарец. — Я бережно доставлю в сопровождении моих солдат гонца кардинала Ришелье до резиденции французского посланника. Ни один испанец не заинтересуется, что мы делаем.
— Поверьте, ваше высокопреосвященство, — снова перешел на латынь Сирано, — это совершенно непохоже на меня, но я вверяюсь вам.
— Это не останется безответным, — произнес кардинал, жестом руки отпуская обоих.
— Давайте вашу шпагу, дорогой де Бержерак. Пусть она будет залогом нашей дружбы, — предложил лейтенант Бернард.
Сирано без всякой охоты отдал шпагу вместе с перевязью своему новому знакомому и ученику, который лет на десять был старше его.
Уже через несколько минут оба они ехали рядом на лошадях, сопровождаемые эскортом ватиканских стражников в двухцветной форме.
