Война началась 1.09.1939, закончилась 8.11.1941. Принимало участие 21 государство. Затраты на военные нужды: у Великобритании и союзников - 60 млрд долларов, у Германии и союзников - 77 миллиардов. Потери: Германия и союзники - 300 тысяч убитых, Великобритания и союзники - 700 тысяч. "Война, развязанная британскими империалистами, превратилась в освободительную войну европейских народов - был завершён вековой прцесс воссоединения немецкого народа; народы Западной Украины и Западной Белоруссии навеки воссоединились со своей исторической родиной - и привела к распаду британской колониальной империи" (Т 5, с 357). Затем начался раздел "британского наследства", и эта цепь войн не прекращается и по сей день (в том же Киеве я видел пышные проводы на Бенгальский фронт: статный, увитый аксельбантами офицер даже процитировал в пространной речи Гегеля; а в другой раз на запасных путях маленького банхофа городишки Шостка, известного единственно свои заводом кинопленки, я увидел целый товарный вагон, наполненный гробами с телами солдат, погибших во время последнего штурма ассамской столицы; охранники заметили меня и хотели задержать, но мне удалось скрыться и через час уехать из города).
Вообще я покупал много книг, и к концу путешествия мой багаж удвоился. Что касается художественной литературы, то здесь меня ждало много открытий. Жанры советской литературы сохранились в принципе те же, но их содержание было куда разнообразнее. В сороковые годы литература под влиянием германских образцов была захвачена откровением патриотизма, фигура историка стала монументальной и почти магической; именно тогда создавались все крупные исторические романы (первым "Петр Первый" Толстого). В следующее десятилетие (опять под германским влиянием) усиливаются моралистические тенденции - это было связано со становлением в Европе возрожденных на новом уровне развития традиционных, "языческих" религий. В Советском же Союзе тяга к "языческой" эстетике диктовалась дальнейшей борьбой с христианством, а первые диссиденты, наоборот, прокламировали библейские сюжеты. В эти же годы Гайдар становится классиком. Шестидесятые годы ознаменовались в европейской культуре возрождением романтизма - на неколебимом тоталитарном фундаменте выросло новое поколение людей, не знавшее ни безработицы, ни преступности, и воспринимавшее комфорт послевоенной жизни как нечто само собой разумеющееся; в советской литературе этому соответствовали "лирики", "деревенщики" и "космисты". Семидесятые годы отрезвили "лириков" и к западу и к востоку от Бреста. В Рейхе национал-консерватизм, провозглашенный Геббельсом на очередном партейтаге в 71-и году, породил поколение "людей 71-го года"; казалось, история пошла вспять; "новое средневековье", предсказанное Бердяевым, стало реальностью; средневековым мироощущением пронизана вся советская литература 70-х: баллады бардов, романы балашовского цикла, даже в кинематографии на первый план вышел герой, чья жизнь чужда суеты и неторопливо течет по руслу бытия. В восьмидесятые годы в обеих наших империях наступил "разброд и шатание", интеграционные процессы в Европейском сообществе привели к возрастанию роли негерманских культур Европы и всевозможных гибридов: музыка стала "бургундской", в кинематографии на первые роли выдвинулись итальянцы, целое литературное направление основал молодей талантливый автор немецко-венгерского происхождения Карой Рек. Усилился нажим на европейскую культуру "ангриканства" (так французские Философы называли американизм). В этой ситуации происходит становление романа "культурологического", фабула которого - столкновение культур, их субъективных "правд". То же самое характерно и для советской литературы начала 90-х годов, в которой происходит перекличка веков русской истории, но уже на более высоком, "культурологическом" уровне. Из эссеистов последние пять лет наиболее популярен Кургинян, из прозаиков - Заварзин, молодой ленинградский писатель, по стилю близкий к Кафке. Колоссальное влияние на современную русскую поэзию оказал российский немец Гарольд Вогау, написавший в 86-м году новый текст гимна Советского Союза.
А мои скитания продолжались. Размеры Украины невелики, а железнодорожные переезды кратки и неутомительны. 1 июля я был уже в Одессе. Этот грязный, шумный, галдящий город произвел на меня скверное впечатление. В отличие от других украинских городов он не имел юденблока, и казалось, что евреев здесь гораздо больше, чем индоевропейцев. Из Одессы я на водной ракете доплыл до Запорожья, а потом посетил Миргород, Полтаву, Харьков и Чернигов.
В Миргороде действительно существует знаменитая лужа перед зданием миргородского горсуда, а бублики и минеральная вода восхитительны. В Миргороде я случайно познакомился с правозащитником моих лет, но, как вы догадываетесь, в этом знакомстве не было ничего приятного. Правозащитники здесь надеются на постепенное разложение советской системы и действуют по принципу: чем хуже, тем лучше, полагая, что только страдания способны воспитать гражданское общество, а прочие лишения должны сбить с русских "имперскую спесь" и обеспечить в будущем гегемонию оплота демократии - США.
Помню еще, как в Полтаве я набрел в сумерках на летний кинотеатр: шел "Иван Васильевич", еще мелькали титры, и мне вспомнилась очень грустная песня какой-то рок-группы о безвозвратно ушедшем времени.
АВЕНТЮРА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
В которой Вальдемар всеми силами не дает мне скучать.
"Равенство" есть нечто такое, чему природа не дает никакого примера.
Р.Генон.
Прошу не считать это описание докладной запиской на имя какого-нибудь демократического одержимца или практика с масонским партбилетом. Если мне когда-нибудь будет суждено возвратиться обратно, в Россию демократическую, я всячески буду бороться против возможной интервенции демократических государств, которая неизбежно закончится поражением войск интервентов, а, возможно, и к ответному вторжению Германского Рейха и Советского Союза в наш мир. Если со временем будет освоена техника перехода из одного мира в другой, эту возможность необходимо использовать исключительно для мирных целей - туризма, культурного обмена и налаживания родственных связей.
Когда я 16 августа вышел на перрон Витебского вокзала, меня встречал сам Вальдемар, чисто выбритый и в форме своего министерства (он уже сдал государственные экзамены и получил право повсеместно носить форму госбезопасности). Новенький белый китель подпоясан темно-синим поясом, стирать такой - сущее наказание для любящей супруги.
- Ну что? "репатриант"? - таким насмешливым тоном я разговариваю со своими близкими друзьями.
