Ознакомительная версия.
Постановление Конгресса 1970:4:14:0002. Ксенологическому Наблюдательному Комитету следует избрать не менее пяти и не более пятнадцати лиц для формирования Эвакуационного Комитета Лузитании.
Новому Комитету предписывается немедленно истребовать в свое распоряжение и отправить к Лузитании корабли в количестве достаточном для полной и скорейшей эвакуации человеческого населения колонии.
Комитету также следует представить на обсуждение Конгресса свои разработки методов полного уничтожения всех следов пребывания людей на Лузитании, включая ликвидацию флоры и фауны, генетические или поведенческие отличия которых предполагают возможность человеческого вмешательства.
Комитету также необходимо оценивать степень подчинения жителей Лузитании постановлениям Конгресса. Ему предписывается через определенные промежутки времени подавать рапорты о состоянии дел, необходимости дальнейшего вмешательства, включая и применение силы для обеспечения повиновения; «распечатывания» файлов Лузитании либо каких-то мер поощрения местных жителей.
Постановление Конгресса 1970:4:14:0003. В соответствии с общими положениями Раздела о секретности Межзвездного Кодекса два предыдущих постановления и всю относящуюся к ним информацию считать строго секретными до тех пор, пока все файлы Лузитании не будут прочтены, скопированы и закрыты, а все потребовавшиеся корабли не окажутся в распоряжении агентов Конгресса.
Ольяду не знал, что и думать. Разве Голос не был взрослым человеком? Разве не путешествовал он с планеты на планету? И все-таки он не имел элементарного представления, как заставить компьютер сделать хоть что-нибудь! А когда Ольяду спросил его об этом, тот повел себя как-то странно:
– Ольяду, просто скажи, какой программой пользоваться.
– Я поверить не могу, что вы не знаете, что это такое. Я умел сравнивать информацию, когда мне исполнилось девять лет. К этому возрасту любой умеет.
– Ольяду, прошло много времени с тех пор, как я ходил в школу. И кстати, в Эскола байкса я не учился вообще.
– Но все постоянно пользуются такими программами!
– Очевидно, не все. Я, например, не пользовался. Если б я знал, как справляться с этим, то не стал бы нанимать тебя, не так ли? И поскольку я собираюсь платить тебе из фондов, расположенных вне планеты, твоя служба принесет заметную прибыль экономике Лузитании.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Я тоже, Ольяду. Но, кстати, вспомнил. Как я должен тебе платить?
– Просто переведите деньги на мой счет.
– А как это делается?
– Вы шутите?
Голос вздохнул, опустился на колени рядом с Ольяду, взял его за руку и сказал:
– Ольяду, прошу тебя, перестань удивляться и помоги мне. Мне нужно сделать очень много, а я и шагу не могу ступить без помощи человека, способного разобраться в компьютерах.
– Да это все равно что украсть ваши деньги. Я просто ребенок. Мне двенадцать. Квим мог бы помочь вам намного лучше. Ему пятнадцать, он талантлив, а кроме того, знает математику.
– А еще Квим считает меня неверным и каждый день молится, чтобы я умер.
– Нет. Это было до того, как он встретил вас. И лучше не говорите, что я это вам сказал.
– Как мне перевести деньги?
Ольяду повернулся к терминалу и вызвал банк.
– Как вас зовут?
– Эндрю Виггин.
Голос повторил его по буквам. Имя было на звездном, – видимо, Голос принадлежал к числу тех счастливчиков, что знали звездный с рождения, а не зубрили его в школе.
– О’кей. Ваш пароль?
– Пароль?
Ольяду ткнулся лбом в терминал, на мгновение затемнив эту часть дисплея.
– Пожалуйста, не говорите мне, что вы не знаете своего пароля.
– Послушай, Ольяду, у меня раньше была программа, очень умная программа, она помогала мне разбираться со всем этим хозяйством. Мне нужно было только сказать: «Купи это», а уж финансами занималась она.
– Вы не могли этого делать! Замыкать общественную сеть на программу-раба совершенно незаконно. Эта штука у вас в ухе – для работы?
– Да. И для меня это не было незаконно.
– У меня нет глаз, Голос, но, по крайней мере, это не моя вина. А ты совершенно беспомощен. – Только проговорив все это, Ольяду сообразил, что обратился к Голосу с той же фамильярностью, с какой разговаривал бы с другим мальчишкой. – Извините, – спохватился он. – Но я не могу добраться до вашего счета без пароля. Вы должны подумать и вспомнить его.
– Попробуй мое имя.
Ольяду попробовал. Ничего.
– Попробуй напечатать: «Джейн».
Не сработало.
Голос состроил рожу:
– Эндер.
– Эндер? Убийца?
– Попробуй.
Получилось. Ольяду помотал головой:
– Почему у вас такой странный пароль? Это как взять паролем грязное слово, ругательство. Только система не пропускает ругательства.
– У меня дурное чувство юмора, – ответил Голос. – А у моей порабощенной программы, как ты ее назвал, оно еще хуже.
Ольяду расхохотался:
– Неплохо. Программа с чувством юмора! – На экране появился баланс Голоса. Ольяду в жизни не видел такой большой цифры. – О’кей, теперь я готов поверить, что компьютер может шутить.
– Это сумма, которой я располагаю?
– Должно быть, какая-то ошибка.
– Знаешь что, я очень много путешествовал. Со скоростью света. Наверное, пока я был в дороге, какие-то из моих вложений оказались удачными.
Цифра оказалась настоящей. Говорящий от Имени Мертвых обладал, по мнению Ольяду, просто невероятным богатством.
– Вот что я вам скажу, – улыбнулся Ольяду. – Вместо того чтобы платить мне ставку, отчисляйте мне от этого, пока я буду на вас работать, ну, например, тысячную процента. Тогда через пару недель я смогу купить Лузитанию и еще оплатить перевоз верхнего слоя почвы на другую планету, поприятнее.
– У меня что, столько денег?
– Голос, вы могли получить такую сумму из вложений, только если прожили тысячу лет.
– Хм… – отозвался Голос.
И по выражению его лица Ольяду определил, что сказал сейчас нечто забавное.
– Вам что, действительно тысяча лет? – спросил он.
– Время, – отозвался Голос, – такая летучая и ненадежная субстанция… Как говаривал Шекспир: «Я тратил время, и ныне время тратит меня».
– А что такое «ныне»?
– «Ныне» – это «теперь».
– Почему вы цитируете парня, который даже не умеет правильно говорить на звездном?
– Переведи на свой счет то, что сочтешь справедливой оплатой за неделю работы. А затем займись сравнением информации в рабочих файлах Пипо и Либо. Начни за несколько недель до смерти Пипо.
– Там, наверное, стоит защита.
– Используй мой пароль. Мы войдем.
Ольяду начал искать. Говорящий от Имени Мертвых внимательно наблюдал за ним. Время от времени он спрашивал у Ольяду, что именно тот делает. Из этих вопросов Ольяду понял, что Голос знал о компьютерах куда больше его самого. Он только не владел конкретными командами. Было ясно, что он вычисляет их для себя, просто наблюдая за Ольяду. К концу дня их розыски не принесли ощутимого результата. Ольяду потребовалось не больше минуты, чтобы понять, почему Голос все-таки остался доволен.
«Тебя вообще не интересовал результат, – подумал Ольяду. – Ты просто хотел посмотреть, как я буду искать. Я знаю, чем ты займешься этой ночью, Эндрю Виггин, Говорящий от Имени Мертвых. Ты начнешь вскрывать другие файлы. Может быть, у меня нет глаз, но вижу я больше, чем ты думаешь.
Непонятно только, почему ты так скрытен, Голос, непонятно и глупо. Разве ты еще не знаешь, что я на твоей стороне? Я никому не расскажу, что твой пароль позволяет тебе забираться в личные файлы. Даже если ты возьмешь что-нибудь у мэра или у епископа. Не нужно прятаться от меня. Ты живешь здесь всего три дня, но я знаю тебя достаточно, чтобы любить, и люблю так, что исполню любую твою просьбу, если только это не пойдет во вред моей семье. Но ты никогда не захочешь причинить вред моей семье».
* * *
Почти сразу на следующее утро Новинья обнаружила, что Голос пытался вломиться в ее файлы. Собственно, он вовсе не пытался скрыть это от нее, и она забеспокоилась: Голос забрался слишком глубоко. Он получил доступ ко многим ее записям, хотя самая важная – имитация, которую когда-то увидел Пипо, – еще оставалась закрытой. Его откровенность, его дерзость раздражали Новинью больше всего. Имя Голоса было напечатано на каждой просьбе о допуске, даже на тех, с которых его мог стереть и ребенок.
«Ну что ж, – решила она, – я не допущу, чтобы все это мешало моей работе. Он врывается в мой дом, управляет моими детьми, лезет в записи, как будто имеет право…»
Она повторяла это снова и снова, пока не сообразила: из-за того что она придумывает оскорбления, которыми осыплет его при ближайшей встрече, работа быстрее не пойдет.
«Не надо думать о нем. Думай о чем-нибудь другом».
Позавчера ночью Миро и Эла смеялись. Конечно, к утру Миро снова стал угрюмым, веселое настроение Элы продержалось несколько дольше, но к середине дня она уже снова выглядела обеспокоенной и рычала на всех, как и раньше. И пусть Грего плакал, обняв этого человека (как рассказывала Эла), но на следующее утро он украл ножницы и разрезал свою простыню на тонкие ровные полосы, а в школе нарочно ударил брата Адорная головой в пах; урок был сорван, и с Грего серьезно беседовала Дона Криста. «Вот тебе и исцеляющее прикосновение Голоса. Если он считает, что может запросто войти в мой дом и исправить все, что, по его мнению, я сделала не так, то скоро поймет, что есть раны, которые не заживают».
Ознакомительная версия.
