Ознакомительная версия.
Она замолчала, глядя мимо нас, высматривая что–то, видимое ей одной. Я быстро посмотрел на Аррфа – он стоял, покачиваясь, сжав руку в кулак, готовый вскинуть кольцо.
– Я все вижу, – сказала Горчица другим, трезвым и насмешливым голосом. – Я все вижу, Аррф, только попробуй. Я накрою тебя, ты состаришься и умрешь, и никто не подарит тебе корней после смерти. Нэф… в поисках любви, – она сухо хохотнула. – Заигрался. Щенок…У меня нет корней, Осот, нет, все сгнили. О сыне позаботится Роза… Он ей не чужой. А вы… делайте, что должно. Ненавидьте друг друга. Презирайте. Убивайте. Не считайте друг друга людьми. Учите своих детей: пусть тоже ненавидят и презирают. Да будет между вами омерзение навеки, пусть каждый предъявляет другому счет, который никогда не будет оплачен. Никогда!
Она засмеялась. Мы с Аррфом стояли, утратив дар речи. Я чувствовал, как вздрагивает плечо мага, замершее в пальце от моего плеча.
Горчица резко оборвала смех. Уставилась на нас с подозрением, будто услыхав неожиданный вопрос.
– А–а… Хотите знать, что сказал мне Нэф, и что я ему ответила? Хотите узнать, почему я к нему вернулась тогда, в лесу? Хотите знать, почему я его убила?
Она замолчала, переводя взгляд с меня на Аррфа и обратно. Резко и непривычно пропела птица на крыше каменного дома – «мерф». Птица… я вдруг понял, что Горчица говорит по–йолльски.
– Не узнаете, – сказала она шепотом. – Никогда. Он достался мне. Может, я хотела дать ему корни… От земли – до неба. Нэф! Любовь… моя.
Могила под ней зашевелилась.
На один долгий момент я поверил, что это Нэф, умерший от дряхлости старик, поднимается навстречу обезумевшей женщине.
Но это были корни.
Никогда прежде я не видел – и уже не увижу – такого бешенного, скоротечного, обвального веснарства. Дубы не выросли – выстрелили из могилы. Потянулись трещины во все стороны. Загрохотал, обваливаясь, каменный забор, покосился стол, врытый в землю. Листья, не успевшие как следует пожелтеть, кинулись нам в лицо. Я схватил мага за рукав и потащил прочь, не осознавая, что делаю.
Там, под землей, мертвеца обвили и сплющили корни. Проросли сквозь него. Выбросили то, что было Нэфом, в небо, под солнце – каплей воды, древесного сока, листком, блестящим желудем.
Там, над могилой, стволы сошлись вплотную, не оставив по Горчице ни следа, ни памяти. Дом затрещал, но выстоял. Страшными трещинами пошла стена. Где–то лопнуло перекрытие.
Все это длилось несколько минут. Всего лишь. Плодородная почва Цветущей, удобренная телом чужеземного пришельца, выдержала и это. Когда я поднялся с земли, моим глазам открылся памятник, который никогда больше не встанет ни на чьей могиле.
Покореженное сплетение дубовых стволов. Сплошная глыба дерева, темная и мрачная, увенчанная лесом светло–зеленых листьев. Крона, уходящая в небо.
* * *
Два дня спустя, на закате, бабушка открыла глаза. Обвела комнату осмысленным взглядом. Остановилась на моем лице.
– Спасибо, Осот.
И тень улыбки, слабая, но совершенно явственная.
* * *
На улице стояли, бок о бок, верховые нелюди. Аррф держал поводья, разглядывая солнечные часы.
Я подошел поближе. Лошадь, чьим офорлом я был так недолго, вдруг узнала меня. Потянулась. Сам не сознавая, что делаю, я поднял руку, и в ладонь мою ткнулась влажная морда
– Я еду с тобой, – сказал Аррф скучным голосом. – Мой долг исполнен. Расследование завершено… А находиться тут дольше нет никакого желания. Пошли. Верхом мы успеем к вечернему поезду.
– Я никуда не еду, Аррф.
Он смотрел на меня минуты две. Все ждал, что я заговорю снова, но я молчал.
– То есть как?
– Я остаюсь. Это мой дом. Дом Осотов. Больше я его не оставлю.
Аррф сглотнул.
– Сюда пришлют нового наместника…
– Пусть присылают.
– Тебя убьют.
– Не думаю.
– Осот, не валяй дурака! Уходи отсюда. Исчезни. Пожалуйста.
– Нет.
Аррф провел рукой по взлохмаченным темным волосам. Нервно потер щеку. Накануне он принял решение, которое далось ему нелегко; теперь все шло кувырком, маг никак не мог собраться с мыслями.
– Но… ты же веснар! И все об этом знают!
Его рука нервно сжимала повод. Мгновения бежали. Аррф опаздывал на станцию.
– Ты веснар, – повторил он беспомощно.
– Это Цветущая, – я улыбнулся. – Земля веснаров.
Далеко над холмами показались паруса вечернего поезда, идущего в Дальние Углы.
Можете оставить машину здесь, — сказал охранник. Эрвин захлопнул дверцу автомобиля. Торговец ждал, стараясь держаться спиной к свету. В душном парке горел единственный, но зато очень яркий фонарь на высокой мачте. Кусты, деревья и люди отбрасывали короткие темные тени.
— Идите за мной. Смотрите под ноги. Тут может быть проволока.
Низкие строения без окон — не то сараи, не то гаражи. Дорожка, вымощенная старым кирпичом. Впереди покачивался на проволоке еще один фонарь — освещал фасад большого, когда–то роскошного, а теперь пришедшего в упадок особняка. Плети вьющихся растений походили на провода, а провода — на мертвые ветки.
— Вот здесь.
Мутноватый бассейн казался пустым, и на дне его не было подсветки. Торговец подошел к лесенке, ведущей в воду, и стукнул ладонью по перекладине. Кольцо на его руке, соприкасаясь с металлом, извлекало из конструкции резкий звенящий звук.
— Выходи.
Поверхность воды не шелохнулась. Торговец покачал головой.
— Упрямая тварь… Выходи, а то вытащу и… не заставляй меня это делать!
Вода еще секунду оставалась неподвижной. Потом вдоль стенок, выложенных белой плиткой, заплясали мелкие волны. Отражение фонаря на поверхности разбилось, замерцало осколками. Посреди бассейна показалась голова с прилипшими к лицу светлыми волосами.
— Сюда! — торговец показал на лестницу.
Голова исчезла. Плеснули волны. За край бассейна рядом с металлической лестницей ухватилась тонкая бледная рука с железным браслетом на запястье.
— Наверх!
Снова плеснула вода. Подтянувшись на руках, девушка с усилием навалилась животом на белую плитку. Повернулась и села на краю бассейна, каждую секунду готовая снова уйти в глубину.
Волосы закрывали ей лицо. По голой груди скатывались капли. Тяжелый чешуйчатый хвост прятался в воде почти полностью.
— Мелковата, — сказал торговец. — Зато свежая. Позавчера привезли.
— Беру, — сказал Эрвин.
— Не торопитесь так. Осмотрите. Проверьте. Чтобы потом не было претензий.
— Я беру, — в голосе Эрвина прорвалось нетерпение, которое он хотел бы скрыть. Девушка на краю бассейна скорчилась, обхватив плечи руками. Видно было, что больше всего ей хочется нырнуть обратно в воду, но она не решается.
Ознакомительная версия.
