Он вздохнул, лег и закинул руки за голову. Рокс тоже легла, сбросив свой короткий топ и не прикрывшись одеялом. Потом пожалела его и погасила свет.
– Ран… – тихо позвала она. – Ты очень любишь ее?
Дик вздохнул. Отрицать было бессмысленно – в полусне он выдал одну из своих самых главных тайн.
– Больше, чем жизнь.
– Насколько… близки вы с ней были?
Он промолчал.
– Ты… вел себя очень уверенно, – сказала Рокс, садясь и кладя ладонь ему на плечо. – Понимаешь, я должна тебе кое-что объяснить. Женой Тейярре может быть только девственница. Если ты и сеу Эльза…
– Мы женаты, – в голосе Дика появилось напряжение надежды. – По всем правилам, при свидетеле. И… брак был… действительным.
– Кто свидетель?
– Боевой морлок, – сказал Дик. – Это было в дворцовой тюрьме, в ночь перед казнью. Я понимаю, для вас такой свидетель ничего не значит…
– В дворцовой тюрьме записывается каждый чих арестанта. Синоби знают. Они должны знать. И Шнайдер знает. Если он подсунул Солнцу недевственную невесту…
– То, может быть… – надежда в голосе Дика стала почти мольбой.
– Нет, – Рокс сжала его плечо. – Это поможет опрокинуть Шнайдеров, но она погибнет с ними вместе. Такого не простят, Шнайдеру не поможет дружба с Солнцем. Если хоть кто-то… скажем мой отец… узнает…
– Ты должна молчать, Рокс. Ради всего святого, ты должна молчать!
– Я буду. Но ты понимаешь… что такое молчание… может тебе чего-то стоить?
– Чего? Что я могу тебе дать?
– Ты знаешь, – она снова включила свет.
Дик сел, обхватив колени руками.
– Один человек… – глухо сказал он, – плохой человек, но понимающий в этих делах… сказал мне, что нет ничего хуже отвергнутой женщины. Я ему поверил тогда, потому что… мне как раз прилетело. А теперь и вы зажали меня в угол. Я дам вам то, чего вы хотите, если так пошло дело. Моя гордость вся уже потеряна. Только вы скажите сначала, кто вам нужней: друг, который вас любит или любовник, который вас ненавидит.
– Ран, – она переместилась поближе, села у него за спиной и обняла за плечи. – Конечно же, мне нужен друг. У меня совсем нет друзей… но… извини, я не устояла перед искушением проверить тебя на прочность.
– Больше так не делай, – сказал он.
– Не буду, – Рокс отстранилась, завернувшись в покрывало. – Но и ты пойми: Элисабет для тебя потеряна, скорее всего.
– Нет. Никогда. Пока я жив, – Дик тоже завернулся в покрывало и лег. – Давай спать, Рокс. Я завтра встану рано.
– Конечно, – как можно тверже ответила она и улыбнулась. А потом погасила свет, чтобы Ран не увидел, как она плачет.
* * *
Три дня Дик не вылезал из-за терминала. На четвертый день понял, что возможности его интеллекта исчерпаны полностью – новые данные не усваиваются, старые не выстраиваются в хоть сколько-нибудь складную картину. Тогда он взял Рокс и повел ее на прогулку в Салим.
Он ничего не просил у нее и ничего не предлагал – и никто в Салиме тоже. Их просто встретили с радостью – и Дик увидел два новых лица, Саломею и Симона, супругов-тэка, крещеных Остином и вынужденных скрываться из-за беременности Саломеи. И Рокс сидела со всеми у котла – плечом Дик чувствовал, что ей неловко, но при всех не мог спросить, почему.
Она сама предложила на обратном пути – перевезти Салим в одну из пустующих казарм при лабораториях.
За поиск и подготовку помещения они взялись в тот же день – а факты, накопленные в последнее время, наконец-то начали выпадать в осадок и кристаллизоваться.
Дик был наблюдательным и умным юношей, но до сих пор видел дом Рива только «снизу» – из ясель для гемов, из Муравейника, из Салима. И, как во времена его прежней жизни, мир делился на «мы» и «они». «Они» были врагами «нас». Только раньше в «они» входил весь дом Рива, а теперь теперь в круг «мы» перешли гемы и неимущие люди Пещер, а в кругу «они» остались богатые, знатные и принимающие решения.
И вот эта последняя граница треснула. Среди «них» была любимая Бет, среди «нас» оказалась богатая Рокс. Мир смешался. Его нужно было организовать заново.
В конце концов «они» стали насчитывать всего троих: Рихарда Шнайдера, Лесана Морихэя и Солнце-Тейярре Керета бин Аттара. С этими тремя – война до смерти. С остальными…
Александр Кордо подсказал ему, где можно искать союзников. «Планетники», хозяева плантаций и шахт, не особенно рвутся в Галактику – но элиминация гемов тяжело ударит по ним, причем в самое ближайшее время, когда приказано будет стерилизовать всех тэка третьего и четвертого поколений. Дик морщился, думая о союзе с рабовладельцами – но одна цель была у них общей: гемы должны выжить как раса. На первых порах этого хватит, а дальше – дожить бы до этого «дальше».
Вторая группа возможных союзников – обнищавшие судовладельцы, экипажи и пайщики. Вроде Данга и его родни. Они были почти ничем, но ради былой чести имели голоса в Совете капитанов.
Третья группа – отчасти совпадает с первой: ветераны последней войны, сослуживцы Эктора Нейгала. Дик просмотрел информацию по Бессмертным и увидел, что полковника многие любили. Его смерть была замята, так – какие-то там бандиты ограбили и сожгли усадьбу, убили хозяина… Интересно, подумал Дик, что скажут эти старые волки, узнав правду.
Четвертая – магнаты вроде Александра Кордо. Те, кто вложил слишком много в реформу Фаррана-Бона и не разорился донага только потому, что ресурсы позволили устоять. Дальновидные люди, понимающие, что блестящий полководец Шнайдер ведет дом Рива от войны к войне.
Пятая – те, кого Дик затруднялся назвать иначе как «простые люди». Такие, как господин Исия или Даллан или матушка Ашера. Те, кому плевать на политику – они просто замечают, что год от года живется хуже.
И шестая, которая для Дика была первой. Гемы.
Эти шесть сил очень ограниченно пересекались между собой и вряд ли кто-то задумывался о том, могут ли у них быть общие интересы. Магнаты боялись друг друга, и следили, чтобы никто не имел слишком много власти за раз. Простые люди Пещер никогда не пошли бы за магнатами, которых ненавидели, против Шнайдера, которого любили. Планетники не объединились бы с разорившимися космоходами, и уж тем паче никто не встал бы на бой за право гемов на жизнь.
Это казалось безумием – но не большим, чем все остальное: если кто-то и может изменить положение дел и объединить всех – так только чужак, причем такой, за которым не стоят ни клан, ни армия, ни секта. Его никто не боится – и поэтому ему смогут доверять. Если он правильно себя покажет.
А почему нет? Почему нет? Обреченному и рисковать-то нечем.
