Наконец мы подошли к холму и взобрались на него. Теперь мы видели море — в двух милях от нас — зеленое, искрящееся в солнечных лучах.
Древние. Море и эта земля.
Я на мгновение остановился, потому что впервые подумал о времени. Наверное, причиной был мой возраст: я прожил на свете еще недостаточно долго, чтобы иметь собственную историю; поэтому я и не предавался размышлениям о природе времени применительно к себе самому. Что же касается тех, других жизней, к которым я прикоснулся, находясь на Луне, то время, разделявшее нас, не имело для меня принципиального значения, поскольку я мог дотянуться до них так же, как если бы они сидели в одной со мной комнате. Но сейчас… вода и скалы по-новому рассказали мне о геологической хронологии, совсем не так, как это представлялось на Луне. Там я видел весь мир, ослепительно яркий и прекрасный. Я находился слишком далеко от него, да и мои тогдашние ощущения были такими новыми… Я смотрел на Землю скорее как на небесный артефакт, выполненный чьей-то искусной рукой и существующий лишь в настоящем времени. А сама Луна… неподвижная, лишенная воздуха… место, где остановилось время, где не действует ни один закон…
Так что представшая моим глазам картина заставила меня впервые самостоятельно задуматься о древности нашего мира, о его… жизни. О вмешательстве в жизненные процессы Земли. Неожиданно, глядя на игру светотени на воде в этом отдаленном древнем уголке Африки, я понял, что меня толкает вперед не просто какая-то сила, с которой я не в состоянии справиться. Даже не чувство долга, хотя оно, конечно, переполняло мою душу. Я ощутил непреодолимое желание сделать что-нибудь, чтобы сохранить древние воды и земли моего мира, противостоять запланированному загрязнению, которое губит его вот уже многие века — может быть, с тех пор, как в Моанде начал действовать погасший со временем ядерный реактор. А еще я понял, что, возможно, именно ему обязан своими выдающимися телепатическими способностями. И все же я должен стать больше чем просто заводной игрушкой. Как и все мы, иначе жизнь потеряет смысл. Смуглолицый человек сказал Ван Дайну, что ответ на то, что сотворили люди, ответ, к которому больше никто не относится всерьез, — телеологический — является единственно правильным. Нам навязали царство идей детерминизма. Только разрушив его, мы сможем спасти наш дом, наши жизни…
Теперь то, что я должен был сделать, стало и моим желанием тоже.
Но скажи мне… А что-нибудь когда-нибудь предпринималось?
Не сводя глаз с моря, я бросился вниз по склону холма. Серовато-бурый берег был усеян мелкими и крупными камнями, украшенными клочьями белой пены. Ветер доносил соленый морской воздух. Внизу, слева от меня, в море уходила тонкая, похожая на вытянутый палец, полоска суши. Я не видел, что лежало за ней.
Минут через пятнадцать мы уже шагали по песку и мелким камешкам, стараясь обойти эту полоску земли. Я слышал крики птиц, плеск волн, чувствовал холодный, порывистый ветер на своем лице…
Ветер продолжает дуть, мир продолжает жить, как если бы меня вовсе не было на свете…
Сила, толкавшая меня вперед, стала теперь различимой — я почувствовал присутствие смуглого человека, который стоял, повернувшись лицом к морю, еще до того как мы обогнули скалы и увидели его.
Он знал о том, что я пришел, хотя даже не взглянул в мою сторону. Я понял это, заглянув в его сознание. Однако его внимание было приковано к тому, что пряталось глубоко под водой, на востоке.
Квик остановился и положил руку на рукоять пистолета.
— Кто это?
— Смуглолицый, — ответил я Квику, — тот, что разговаривал с Ван Дайном. Древний враг наших древних врагов. Это ему вспороли живот.
Человек повернулся и посмотрел на нас. Он был среднего роста, в шортах и не зашнурованных теннисных тапочках. На шее у него висел медальон. Опирался смуглолицый на копье с наконечником из потемневшего металла. Вдруг я почувствовал, что наступило мгновение, когда его внимание сосредоточилось на мне.
— Деннис Гиз. Вот место и время. Все готово. А ты готов?
— Да. Но я не понимаю.
Хотя нас разделяло метров десять, я разглядел, что он улыбнулся. Мы оба стояли, не шевелясь, не стараясь приблизиться друг к другу.
— …То, что увидел Ван Дайн, когда посмотрел на Восточную Реку, на затихший город…
— Я видел. Я помню. Не это мне не понятно.
Квик заглянул мне в глаза.
— Что происходит? — спросил он.
Я поднял руку.
Квик кивнул.
— Я его слышу, — выдохнул он.
— Они живут там, — смуглый человек махнул копьем, — под водой. Я прихожу сюда время от времени, чтобы поговорить с ними. Как и обычно, я пытался сказать, что их план терпит поражение, что человечество гораздо изощреннее, чем они думают, что люди менее подвержены их влиянию, чем они полагают, что были предприняты серьезные попытки противостоять их замыслам, что человечество учится на своих собственных ошибках, что пришло время отказаться от Земли и покинуть ее.
— Они отвечают?
— Да. Они утверждают обратное.
— Как можно их убедить?
— Примером.
— Что я должен делать?
— Пойти к ним и позволить им обследовать тебя.
— Как это поможет тебе? Что я могу им показать?
Я задал вопрос, но я знал. Словно именно этот смуглый незнакомец, а вовсе не Лидия, помог мне справиться с болезнью, словно он обращался со мной так же, как наш враг обращался со всем человечеством, — вылепил меня, переделал всю мою жизнь: болезнь, выздоровление, яркие впечатления пережитого мной опыта; он манипулировал мной, чтобы существо, подобное мне, оказалось именно в этом месте и именно в это время и он смог предоставить меня врагу, который получал возможность исследовать меня так, как он того пожелает; смуглый человек надеялся продемонстрировать, что человечество изменилось, перестало соответствовать их изначальным установкам и что — так подсказывал мне мой исторический опыт — прошлое не потеряно для нас, это не сожженный и превращенный в пепел мост, а открытая дверь: мы можем исследовать нашу историю, учиться на ее примерах; даже если меня уничтожат, такие, как я, появятся снова. Он предложит меня в качестве символа, примера, доказывающего, что человеческая раса учится на своих ошибках.
— Вы дали Ван Дайну право выбора, — сказал я ему.
— Я уже знаю твой ответ.
Я опустил голову.
— Значит, и тогда игра была нечестной.
