Бахарев оказался отличнейшим парнем, и Соколов жалел, что не был знаком с ним раньше. А вот начальник оказался старым, нудным, да к тому же еще и тяжеловатым на подъем. Он предпочитал весь день сидеть в кабинете, Бахарев в соседней комнате, как человек опытный, заполнял бесконечный поток документации, а Соколов, как человек со спецобразованием, носился как угорелый по городу, собирая необходимую информацию.
Несмотря на отсутствие опыта у двух третей личного состава особого отдела, работа пошла успешно. Почти сразу же была разоблачена банда из Прибалтики, отсиживающаяся здесь после своих гастролей в Питере. Затем в короткие сроки было расследовано убийство рабочего — отдел вновь доказал репутацию «особого». Но обстановка в городе становилась напряженней с каждым днем, кадров катастрофически не хватало, и на отдел ложились все новые и новые дела. Бахарев уже не сидел за документацией, а усиленно помогал Соколову. А Соколов целыми днями летал то в один, то в другой конец города. Впрочем, как здесь уже говорилось, Соколов не любил просиживать время в душном кабинете и жалел, что покидал его, только в морозные дни или такие, как сейчас.
Рыхлый снег, сильно затрудняющий передвижение вперед, почти моментально промочил сапоги Соколова насквозь, вдобавок автобус пришлось ждать целых двадцать минут. Раздражение от бесцельной траты времени, мокрые ноги и болтовня двух накрашенных девиц настолько вывели из себя лейтенанта, что его даже не радовал исключительно солнечный день. Успокоился он лишь, добравшись до места.
Расследование в Атищенском ОВД было поставлено куда с большим размахом, чем у Колбина с Соколовым. Оперативная бригада моталась с места на место, стараясь выискать еще не обнаруженные факты. Впрочем, ничем особенным эта бригада пока не могла похвалиться, и Соколову пришлось довольствоваться описанием места происшествия и сведениями о прошлом уже известного ему Сонина, успевшего приобрести некоторую известность в других, менее значительных делах. Правда приходилось признать, что и закончились те дела значительно лучше для Сонина.
Вникнув в обстоятельства происшедшего и рассеяно просмотрев предыдущие дела убитого, Соколов рискнул заглянуть в лабораторию к экспертам. Тут было от чего испустить глубокий вздох зависти: почти вся лаборатория работала только на это дело. Впрочем, иначе и быть не могло. Это вам не драка малолеток. Тут все было гораздо серьезнее — перестрелка между двумя группировками. Соколов вертелся под ногами у всех и у каждого, как репортер, почуявший сенсацию. Скоро это всем надоело, и эксперты срочно откомандировали своего знатока шестидесятилетнего Коробова, который уже закончил свои исследования и в данный момент ничем существенным не занимался.
— Соколов, — отрекомендовался лейтенант.
— Коробов Виталий Федорович, — представился эксперт.
— Слышал, слышал, — утвердительно закивал головой Соколов. Он действительно слышал о Коробове краем уха полгода назад.
Коробов довольно кивнул и продолжил:
— А по отчеству вас как, товарищ лейтенант.
— Александр Петрович, — спохватился Соколов.
— Ну, Александр Петрович, что Вас конкретно интересует.
— Да все. Мы у себя аналогичное дело крутим с малолетками. Поэтому хотим получить максимум информации.
— Вообще-то странное дело, — вздохнул Коробов. — была стрельба, но оба покойника убиты не огнестрельным оружием.
— Больше всего меня интересуют укусы.
— Нас, признаться, тоже. Если допустить, что первому просто проломили ребра мощным ударом, то смерть второго выглядит довольно загадочной. Сопоставив все обстоятельства, мы приходим к выводу, что его прикончил… волк, причем довольно крупный экземпляр.
— Волк? — недоверчиво переспросил Соколов.
— Именно, волк! — заверил его Коробов. — но даже если за основу принять такие выводы, остается немало пока непонятного.
— Что именно, Виталий Федорович?
— Если мы допустим, что это действительно был волк, то нам надо принять во внимание то, что он появился из ниоткуда.
— Как это, ниоткуда? — недоверчиво усмехнулся Соколов.
— На одной из дальних дорожек… Вы, кстати, знакомы с местом происшествия, — спросил Коробов и, когда Соколов подтвердил это, продолжил. Так вот, на той тропинке топтались два человека, затем там вдруг появляются волчьи следы, а немного дальше мы находим одного из этих двоих с перегрызенным горлом. В конце концов следы волка проходят через одну из калиток и там же теряются, что неудивительно. Но следов волка, ведущих на территорию детского сада, не обнаружено.
— Может один из них тащил волка в мешке, — не удержался от предположения Соколов.
— Глупо таскать волка в мешке, — заявил Коробов. — Кроме того, все они перелезали через забор, так что волка им пришлось бы перетаскивать на себе, а волк был, уж поверьте мне, не из легких.
Вроде бы уже все, что только можно, Соколов выкопал из Коробова, но задержался и не пожалел.
— Да, чуть было не забыл, — вдруг спохватился Коробов и протянул Соколову фотоснимок. На черно-белой фотографии тянулась светлая стена с куском окна в правом верхнем углу. Прямо по центру снимка располагалось серое пятно с подтеками. Рассмотрев фотографию, Соколов вопросительно взглянул на Коробова.
— Это кровь, Александр Петрович, — объяснил Коробов. — причем кровь совершенно посторонняя.
— Какой группы? — чуть не крикнул Соколов.
— Второй, что не сходится ни с одним из пострадавших. На этом месте кого-то припечатали автоматной очередью насквозь. Кроме того, в одной из выбоин нами обнаружен клок опаленной волчьей шерсти.
— А где же тело? Его оттащили?
— Нет, его не оттаскивали. Мало того, оно даже не падало! Следов от обуви там тоже нет. Только уже известные нам волчьи следы.
— Так может кровь старая?
— Нет, Александр Петрович, кровь то как раз свежая. Если принять во внимание все известные нам факты, то вырисовывается довольно странная картина. Крупный волк стоял на задних лапах, прислонившись к стене, а кто-то, тем временем, расстреливал его из автомата, пока некто не прекратил это занятие довольно жестким образом.
— Так кто за кем гонялся, первая банда за волком второй, или вторая убегала от волка первой?
— Трудно сказать. Если волк гонялся за людьми, то почему они сразу не убежали или не прикончили его? Если наоборот, то как хорошо вооруженные люди, пять-семь человек, допустили гибель по крайней мере одного своего товарища. По крайней мере…
— Постойте, Виталий Федорович, вы хотите сказать…
