- Он не знал, что она там!
- Правда? - скептически спросил я. - Ну, допустим на минуту, что он не знал. А если бы знал, это повлияло бы на его планы? Сомневаюсь... Но вот о Пенелопе он не мог не знать! - Эта мысль лишь только что пришла мне в голову, и сказать, что она взбесила меня, значит еще ничего не сказать. - Он знал, что она там! Знал - и послал Карателя с заданием уничтожить меня и всех, кто будет со мной. Ты понимаешь - всех!
Александр тяжело вздохнул.
- Понимаю, - сказал он, нервно дергая щекой. Очевидно, у него зачесался нос, но он не мог унять зуд, поскольку был обездвижен. В таких вот маленьких мучениях и заключалась большая мука парализующих чар. - Да, конечно, я понимаю тебя. И признаю, что Харальд поступает предосудительно... Но, по большому счету, все это дело рук Амадиса.
- А? - сказал я.
- Да, да! Это наш сводный братец совратил моего сына с пути истинного. Когда Харальд впервые посетил Солнечный Град, был праздник зимнего солнцестояния... Ты слышал об этом?
Я кивнул, пряча улыбку. Теперь я понял, к чему клонит Александр.
- Так вот, - продолжал он. - Харальд побывал на торжественном богослужении в Главном Храме, и те дешевые трюки в исполнении Амадиса, всякие "чудеса" и "откровения", произвели на него неожиданно сильное впечатление. Я не отрицаю, что Амадис мастер запудривать мозги простым смертным, он очень эффектен в роли жреца Митры и обладает уникальным даром убеждения, но разве мог я подумать, что МОЙ СЫН попадется на его удочку! Это не могло мне привидеться даже в самом кошмарном сне.
- Ах, друг Горацио! - сказал я.
Александр вопросительно приподнял бровь.
- Что ты имеешь в виду.
- Да так, ничего. Просто я забыл, что начитанность никогда не была твоей сильной стороной. В прозе это звучит так: даже мудрецы не в силах предвидеть всего, что может случиться. А ты далеко не мудрец. Ну да ладно. Что было дальше?
- А что дальше? Харальд подолгу беседовал с Амадисом, внимательно слушал его проповеди, штудировал вашу еретическую Книгу Пророков... Словом, когда мы снова встретились с ним, он уже был совершенно другим человеком. Он заявил мне, что нашел истинного бога, и бог этот суть Порядок... Проклятье! - Щека Александра задергалась интенсивнее, лицо его побагровело. - Я воспитал Харальда убежденным христианином, никогда прежде он не сомневался в своей вере - и вдруг такой поворот! Мало того, он не просто отрекся от Христа и принял митраизм, он пошел на прямой контакт с Порядком и сейчас, как я подозреваю, не вполне отдает себе отчет в своих поступках.
- Воистину говорят, - поддела его Бренда, - что заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет.
Александр пропустил ее колкость мимо ушей.
- Что-то ты разоткровенничался, братец, - сказал я. - К чему бы это?
- Я хочу просить тебя о милости, Артур, - резко выпалил он, и его властное, волевое лицо исказила гримаса мучительной боли. Ему было невыносимо трудно произносить эти слова, обращаясь ко мне, и все-таки он переступил через свою гордость, ибо речь шла о его сыне. Я вынужден был признать, что отец из него получился лучший, чем брат.
- О какой такой милости? - спросил я, изображая недоумение.
- Не убивай Харальда, когда он окажется в твоих руках. Пощади его, дай ему шанс исправиться. Пусть нас посадят в одну камеру, и я сумею убедить его в пагубности его предприятия. Сейчас он не хочет меня слушать, но тогда ему негде будет деться. Он выслушает, все поймет и откажется от своих заблуждений.
- И вернется в лоно святой матери-церкви, - саркастически добавила Бренда.
Как и в предыдущем случае, Александр сделал вид, что не услышал ее.
Я встал, не спеша закурил сигарету и прошелся по комнате.
- Я ничего не обещаю, - проговорил я, стряхнув пепел на ковер. - Все будет зависеть от обстоятельств. Я не хочу без надобности проливать кровь родственника, пусть даже это кровь от крови твоей, но если такая необходимость возникнет, я убью Харальда без колебаний. И, уверяю тебя, не буду испытывать по этому поводу никаких угрызений совести. Здесь нет ничего личного... Да, кстати, насчет личного. Я давно хотел задать тебе один вопрос, но все никак не получалось. Мы пускали в ход кулаки и оружие прежде, чем я успевал спросить тебя от этом.
- О чем?
- ПОЧЕМУ ТЫ ТАК МЕНЯ НЕНАВИДИШЬ? - с расстановкой произнес я. - Что я сделал тебе такого, что ты готов был задушить меня еще в колыбели? Я больше чем уверен, что если бы сейчас мы с тобой поменялись местами, и я оказался бы в твоей власти, ты убил бы меня не колеблясь. За что?
Видно, не суждено мне было узнать это. Ответом на мой вопрос был лишь яростный взгляд Александра, но ничего сказать он не успел, даже если и собирался. В следующий момент я почувствовал, что поблизости кто-то оперирует силами определенного свойства, прокладывая к нам Тоннель. Этот "кто-то" действовал с предельной осторожностью, но я был начеку и не позволил ему, как в прошлый раз, застать меня врасплох.
Я вызвал Образ Источника и предусмотрительно отступил к стене. Бренда опрометью вскочила с кресла и в два шага оказалась рядом со мной, сжимая тонкий, плотный пучок Формирующих.
Наше ожидание длилось недолго, и вскоре посреди комнаты материализовалось три фигуры. Две из них были точными копиями Агнца Божьего, то бишь Карающего Ангела, который посетил меня в Сумерках Дианы. Между ними, гадко ухмыляясь, стоял высокий темноволосый человек. Его скуластое лицо было более молодой и гораздо более злой версией лица Александра.
- Привет, папа! - жизнерадостно произнес он, взглянув на своего отца, как мне показалось, с иронией. - Вижу, ты не в порядке. Ну, ничего, сейчас мы поможем тебе, только сначала разберемся с этим прислужником дьявола.
Харальд, сын Александра, в упор посмотрел на меня и сделал еле заметный жест рукой. Повинуясь его приказу, один из Агнцев обрушил на нас мощное изолирующее заклинание. Я встретил его контрзаклинанием - тем самым, которое надиктовывал в течение сорока минут.
На первый взгляд мои чары не подействовали. И на второй, казалось бы, тоже. Мой Образ и Знаки Янь Агнцев улетучились, а Бренда утратила связь с Формирующими. Вокруг нас в радиусе нескольких миль установилась область недоступности к внешним источникам силы.
- Вот ты и попался, дядя Артур, исчадие ада! - с мрачной торжественностью произнес Харальд, глядя на меня не просто с ненавистью, а с исступленной ненавистью религиозного фанатика. - Теперь не уйдешь. Ты, небось, думал, что раз убил одного Агнца, то и дело с концом? Ан нет! Бог любит троицу.
- Ты же отрекся от Троицы, - напомнил ему я.
- Это неважно, - отмахнулся Харальд. - Когда я ближе познакомился с Господом, то понял, что митраизм - такой же обман, как и христианство. Бог един, и он Порядок, а все остальное от лукавого. Отец долго пичкал меня байками про этого еврея-отщепенца, Иисуса из Израиля, потом Амадис травил мне всякую туфту о Митре, но наконец я прозрел и понял, что истина в самом Порядке. В нем и только в нем. А ты служишь Сатане, Артур. Поэтому ты должен умереть.
