— И когда же космолет будет готов полностью, Боратор?
— Где-то в пределах этой недели. — А когда вы… потеряете память?
— Кто его знает? Может, и завтра. Было бы неплохо, если бы в этом случае вы были готовы подменить меня.
— Что! Работать здесь? Рискуя заразиться?
— Да что вы так беспокоитесь, Топтор! Все равно зараза уже добралась до вас и ваших людей.
Тяжеловик мертвенно побледнел.
— Это исключено! Нас оберегают скафандры!
По губам Боратора скользнула холодная усмешка.
— Я тоже носил его, когда разразилась эпидемия. Как видите, из этого ничего путного не получилось! Нет, отныне вы обязаны общие интересы ставить выше личных, поэтому соизвольте отвести этот корабль к месту назначения. Он никоим образом не должен попасть в чужие руки.
Но Топтор упрямо возвращался к интересовавшей его теме.
— Но ведь ни один микроб не может проникнуть через защитные системы наших скафандров! И потом, прежде чем вернуться на наш корабль, мы проведем какое-то время в открытом космосе, а он — лучшее бактерицидное средство!
— Разумеется, вы можете подвергнуть ваши скафандры дезинфекции вакуумом, но не ваши тела… Повторяю: не надо питать радужных иллюзий. Вы обречены, как и я, как все эти роботы и местные жители. Вам остается одно: отбуксировать корабль, открыв для стерилизации все его выходные шлюзы настежь, в заданную для погружения в подпространство точку. Наши союзники заберут его потом, надеюсь, в обеззараженном состоянии, без какого-либо риска подхватить эту болезнь. Но вы лично, Топтор, крепко усвойте одну истину: пройдет самое большее неделя, и вы не будете даже помнить, как вас зовут…
— Боратор! — взревел патриарх. — Мне надоело слушать ваши бредни! Чего вы прохлаждаетесь, а не занимаетесь порученным вам делом? Я что-то пока не видел здесь чокнутых!
— Ха, да есть они, есть, не надо на этот счет беспокоиться. Взгляните хотя бы на этого, — ответил Боратор совершенно равнодушно, показав пальцем на робота, вышедшего из ангара. — Может, вы и с трудом мне поверите, но почему-то первыми этой болезни поддаются как раз позитронные мозги. Извольте убедиться сами.
Топтор с опаской стал наблюдать за боевым роботом, который, тяжело печатая шаг, приближался к ним, ничуть не обеспокоенный присутствием Тяжеловиков.
Патриарх отказывался верить своим ушам, его словно громом поразило: этот кибер-убийца в полный голос распевал песню. Мелодия была несколько монотонна и расплывчата, но слова — на чистом интергалакте — звучали вполне отчетливо:
Кто я? И кто вообще осмелится определить меня?
Ведь все во мне: влечение к чему-то с отторжением,
Безмерно малое с невообразимо крупным, восход и ночь,
Огня стихия с бездной моря, то «против», что зовется «да»,
И ненависть, навечно сопряженная с любовью…
Ах, как бы я хотел уйти в ничто! И, растворясь,
Ликуя, в горниле голубой звезды, покинуть этот мир!
Челюсть Топтора, будто отягощенная неимоверно потяжелевшей бородой, отвисла, открыв зияющую полость рта. Все его члены охватила противная мелкая дрожь.
— Что… что это еще такое? — сумел наконец кое-как произнести он.
— Это поэма, — любезно разъяснил Боратор. — Ее сочинил самолично RК-064. Как и мелодию.
Вся двадцатка Тяжеловиков, державшаяся позади патриарха, дружно — шаг за шагом — стала отступать, сгрудившись вокруг шлюпа. Сейчас достаточно было подать какой-нибудь сигнал, и все, впав в панику, бросились бы во входной шлюз. Но Топтор, хотя и насмерть испуганный, все еще не хотел признать себя побежденным. Его палец нервно сжал спусковой крючок оружия.
— Почему вы не уничтожили этого RК-064?
Джон Маршалл, который в этот момент находился в надежном укрытии, наблюдая за сценой, усмехнулся, услышав этот вопрос. Он повторил его Китаи. И «чародей» тотчас же подсказал Боратору нужный ответ:
— Как так почему? Не вижу в этом никакой необходимости. Если я ликвидирую этого, то мне на том же основании пришлось бы уничтожить почти всех остальных роботов! В любом случае конец не за горами. Так пусть себе чудят, только бы вели себя мирно и не вздумали накинуться на нас… Кстати, один из рабочих роботов, некий РА-007, сейчас пишет трагедию. Она восхитительна, выдержана в очень благородном стиле, в лучших традициях классического театра.
Эмир, услышав это, едва не расхохотался, прошептав:
— Неужели вы и впрямь надеетесь обратить в бегство этого мастодонта подобными глупостями? Может, пока не поздно, этим делом займусь я? С удовольствием запулил бы его аж до ближайшего спутника — такая прогулочка пошла бы ему на пользу, не сомневайтесь! — Спокойно, Эмир, — урезонил его задетый такой репликой австралиец. — Топтор — реалист, мыслит в основном логически. Если вы вмешаетесь, то он сразу раскусит, что речь идет о телекинезе, и тут же заподозрит, что дело не обошлось без Милиции Родана. Перед ним сразу встанет образ конкретного, опасного, но ему понятного и вполне реального врага — врага, которого можно победить. Но много менее грозного, чем этот, так и не разгаданный им робот-рифмоплет! Китаи, продолжайте действовать в том же духе. Вы на верном пути, и вскоре наш приятель созреет.
Без всякого сомнения, цивилизация Вольных Перевозчиков знала определенные жанры литературы, включая трагедию. Но Топтор никогда не был силен в искусстве, не видя возможности нажиться в этой области. Совершенно растерявшись, он уставился в ярко-пятнистое лицо своего собеседника. Тяжеловика охватила безоглядная паника. Он чувствовал, что колени под ним подгибаются, и сохранял вертикальное положение только ценой неимоверного напряжения воли.
— А как… как эта самая болезнь проявляется у людей?
Боратор еще не успел ответить, как на углу ангара появился гозланин. С широкой улыбкой на устах он приблизился к группе Тяжеловиков. Еще несколько месяцев назад при виде этих «небожителей, абориген простерся бы ниц, уткнувшись лбом в грунт… Но этот, не проявляя ни малейшего беспокойства, прошел между инженером и патриархом. То был совсем молодой гозланин с развевающимися длинными темными волосами. На его загорелом лице и крепком торсе явственно проступали красные и голубоватые пятна болезни забвения. В его мозгах, судя по всему, не существовали в этот момент ни единой связной мысли, поскольку он — это было очевидно — и не подозревал о смертельной опасности, которую представляли для нега Тяжеловики.
Он ловко выхватил из дрожавшей руки Топтора радиант и стал забавляться с оружием. В результате неосторожного движения сверкнул бледный энерголуч, разнесший вдребезги кусок скалы. Гозланин, крайне удивленный этим, по-прежнему улыбаясь, вернул радиант его владельцу.
