Ольга отошла к мраморной колонне и прислонилась к ней. «Виктор… Его сейчас убьют на моих глазах, а я останусь безмолвным свидетелем… Как ему помочь?»
Вдруг точно дуновение пронеслось по залу. Люди молча расступились, снимая шапки, папахи, фуражки. По образовавшемуся живому коридору шли шесть моряков, крестом сложив винтовки, на этом ложе лежал человек с седыми висками, лицо его было прикрыто фуражкой. Несли убитого комиссара. Ольга вдруг вспомнила, как всего несколько дней назад Соболев говорил ей: «Это борьба, Оля, жестокая борьба, многие сгорят в ее пламени, но память о них будет вечной, потому что жизнь свою они отдали человечеству».
Ольга пришла в себя только спустя несколько часов.
Анна вернулась и озабоченно ходила по комнате. Она подошла к Ольге, зябко кутавшейся в пуховый платок.
— Всё-таки, Олечка, с тобой что-то произошло. Ты не скрывай — знаешь его что ли, может раньше встречала? Я ведь пойму, — Анна с участием смотрела на Олю.
— Я не скрываю, Анна, я когда-то… знала этого… человека, но это не имеет особого значения. Не будем о нем больше говорить.
— Как хочешь, Оля, это действительно не имеет значения. Но как все получилось?
Убит такой человек.
— А что… убийцу уже судили? — нерешительно спросила Тропова.
— Да. Сейчас он сидит в нашем каземате.
— В каземате?
— Да нет, ну, где кладовая когда-то была.
У Ольги часто-часто забилось сердце. «Значит Виктора завтра не будет… Он в кладовой, в угловой низкой каморке, которую почему-то называют казематом. Да, оттуда не убежишь…»
В приоткрывшуюся дверь чей-то голос негромко сказал:
— Товарищ Оля, вас женщина какая-то спрашивает, у подъезда стоит.
Анна пристально посмотрела на Ольгу.
— Кто это может быть, Оля?
— Не знаю, Анна, я сейчас приду.
Она накинула легкое пальто и вышла. Около подъезда в темноте девушка заметила женскую фигуру.
— Олечка, доченька!
— Мама…
— Олечка, иди, иди… я тебе что-то скажу.
Мария Филимоновна увлекла дочь. Они остановились у чугунной ограды.
— Что случилось, мама? Как ты меня нашла?
— Оля, Олечка, доченька, — Мария Филимоновна не могла говорить, ее душили слезы.
— Виктор… Виктор… у них… то есть у вас. Приговорен.
Ольга почувствовала противную дрожь в ногах.
— Я ничем не могу ему помочь.
— Я знаю… Но его можно спасти… все зависит от тебя… Доченька, помоги!
— Что ты говоришь, мама! Ведь он под усиленной охраной.
— Знаю и это, Олечка, — Мария Филимоновна, оглянувшись по сторонам, зашептала: — Дом-то этот ты знаешь. Это же твоя гимназия.
— Ну, так что же?
— А вот и то, что ко мне пришел муж твоей директрисы Юрий Аркадьевич, помнишь?
Он-то и сказал мне, что наш… наш Виктор приговорен к смерти… — она снова всхлипнула.
— Я все-таки тебя, мама, не понимаю. Он действительно сидит в подвальном помещении, но побег оттуда невозможен.
— Возможен, Олечка, возможен, только нужна твоя помощь. Сейчас тебе все объяснят, — Мария Филимоновна махнула рукой. Из темноты подошел высокий человек, Оля узнала в нем Юрия Аркадьевича.
Тот начал без всяких предисловий.
— Виктор заключен в камере, налево в углу. Там есть замурованный ход, но его легко восстановить, для этого нужно, чтобы вы достали связку ключей, которая хранится в кабинете моей жены за большим канцелярским шкафом…
Ольга вспомнила, что этот большой неуклюжий шкаф действительно стоит в бывшем кабинете директрисы женской гимназии.
— Если протянуть руку за шкаф, — продолжал Юрий Аркадьевич, — с левой стороны, на уровне вашей головы вы нащупаете небольшое кольцо в стене, поверните его на себя три раза, откроется маленький тайник, в нем лежит связка ключей, принесите их. Я выдаю вам тайну дома, которую знали очень немногие. Решайтесь, Оля, через несколько часов будет поздно.
Мария Филимоновна заметила колебание дочери.
— Оля, ты что? Ведь это твой брат, родной!..
— Хорошо, мама, кому я должна отдать ключ?
— Я буду вас ждать здесь, — проговорил Юрий Аркадьевич.
— …Это была мама, — ответила Ольга на молчаливый вопрос Анны.
Девушка подошла к окну и машинально начала перебирать лежащие на нем газеты.
«Что делать? — стучало в ее голове. — Спасти Виктора — значит навсегда стать врагом этих людей. Навсегда лишиться их дружеского доверия, превратиться в…
Ой, какое это страшное слово… провокатор… нет, предатель… Нет, я не могу!
Я не могу вернуться вновь к старой жизни. А если спасти Виктора и остаться среди них? Тогда как же я буду жить среди этих простых честных людей? — с отчаянием подумала девушка. — Ловить на себе чьи-то подозрительные взгляды, жить в страхе, быть в цепких руках тех, кто будет знать мой поступок, и я уже буду не в силах вырваться из этой паутины. А… Юнг…» Все это время она жила неотступной мыслью о встрече с ним.
— Нет! Все, что угодно, только не это… — вслух сказала Ольга, не обращая внимания на Анну, которая наблюдала за нею.
— Анна, Аннушка, — Ольга подбежала к Анне и разрыдалась: она больше не могла бороться со своими чувствами. — Аннушка… помоги… — сквозь слезы шептала Оля.
— Что делать?.. Что делать?
Анна, потрясенная состоянием подруги, тихо гладила ее по волосам…
— Плачь… милая… поплачь, Олечка, тебе легче станет…
Анна уже все поняла.
И Ольга плакала. Плакала о жизни, от которой она отрекается, о семье, из которой она ушла, о всем, что было недавно близким и дорогим.
Наконец Ольга овладела собой. Она сидела перед Анной, притихшая, щеки ее были мокры от слез.
— Кто он? — негромко спросила Анна.
— Брат…
Долго молчали подруги.
— Да, Олечка, нелегко тебе… Сейчас уже ничего не вернешь, — тихо заговорила Анна. — Либо мы их, либо они нас.
Прерывающимся от слез голосом Ольга рассказала Анне о приходе матери.
— Вот тебе, Олечка, твое первое испытание в жизни, — проговорила Анна. — Две дороги перед тобой — выбирай.
— Я уже выбрала… — голос девушки окреп. — Я… я никогда не вернусь назад.
Я… я всегда буду с вами.
Анна крепко обняла Олю.
Глава 21
На рассвете нового дня
Летучий лазарет находился в полуподвальном помещении, через квартал от Дворцовой площади. Сюда доносился грохот канонады.
Осунувшаяся Ольга накладывала перевязки раненым, помогала измученному доктору Алмасову делать несложные операции. Всякий раз, когда вносили раненого, сердце девушки сжималось от тяжелого предчувствия. Девушка ждала встречи с Юнгом, но сейчас боялась ее. Восставший Петроград штурмовал последнюю твердыню буржуазии — Зимний дворец. Случайно встретившийся днем Кувалдин рассказал Ольге, что Юнг окончательно выздоровел, но сейчас очень занят и вряд ли у него найдется время забежать к ней. Впервые в ней шевельнулось что-то вроде обиды, но она нашла в себе силы побороть это чувство. «Разве время сейчас любить?» — подумала она и вспомнила, что Настя говорила то же самое.
