— Я сражён, — неожиданно улыбнулся ей Михей. И в его тоне чувствовалась та же школа куртуазности, через которую Ирина и Natalie, похоже, прогнали всех своих соучеников. Как там сказал Сашка? «Между этими двумя любой станет джентльменом. Или умрёт, пытаясь». — Вот это талия!
— И это не здорово, — ответила за Викторию Natalie. — У неё генетически совсем иной тип сложения.
— Ты просто завидуешь, — заметил явно по уши влюблённый в холодную богиню колючий подросток. — Самой небось приходится с диет не слезать.
— Возможно, — неожиданно покладисто согласилась та.
В этом дружелюбном подшучивании, в разговорах ни о чём и намёках на всем известные в этой компании пристрастия и тайные чувства присутствовало что-то странно успокаивающее. Почти расслабляющее. Виктория была взвинчена до предела, и, вздумай ребята при знакомстве с ней вести себя как-то иначе, трудно сказать, что бы она натворила. Но они просто... были собой. И Избранная, сама о том не подозревая, знавшая эти «собой» как свои пять пальцев, начала потихоньку успокаиваться.
Едва слышный звук медленных шагов. Виктория повернулась к занавесу, за которым некоторое время назад скрылся Сашка, как раз тогда, когда ткань качнулась в сторону, открывая ещё две знакомые-незнакомые фигуры. Узкий, хищный силуэт темноволосого мужчины, на руку которого опирался худенький мальчишка лет тринадцати, явно принадлежащий к той же расе, что и Ли-старший. Он был одет в простые джинсы и свободную рубашку, в коротких чёрных волосах блестели капельки растаявших снежинок, но было в нём что-то... неправильное. И дело даже не в свежей ссадине на лице и не в порванном, окровавленном рукаве. Нет, неправильность была в неуверенной походке, в пальцах, твёрдо сомкнувшихся на руке мужчины, в упёршемся в противоположную стену взгляде. Только когда эти двое стали продвигаться по комнате, старательно обходя или отодвигая со своего пути мебель, Викторию пронзило понимание. Мальчишка был слеп. Причём слеп с самого рождения: только у того, кто никогда в жизни не видел улыбки, может быть такая застывшая, невыразительная мимика. Лицо китайца напоминало гладкий камень. Мышцы на нём не умели двигаться, не умели отражать ни мыслей, ни чувств, яркими праздничными красками расцвечивавших ауру.
Тихая ледяная ярость ударила Виктории в горло, судорогой скрутила пальцы: она поняла, кому принадлежала изящная глиняная чашечка с надписью: «Зрячий». Если бы в поле её зрения сейчас оказался Сашка, этого рыжего гадёныша наверняка поразила бы пущенная неопытной рукой молния: такой изощрённой жестокости в шутках Виктория от него не ожидала и потому была вдвойне разъярена.
Девушка не заметила, как за её спиной Леди и Сенсей обменялись долгими, многозначительными взглядами. Не заметила, как по губам старого китайского мастера скользнула загадочная одобрительная улыбка.
Когда странная пара подошла к Избранной, та была слишком занята праведным гневом, чтобы успеть испугаться. Виктория, сама себе удивляясь, послушно подставила лицо под исследующие пальцы слепого мальчика, давая тому возможность если не увидеть, то хотя бы почувствовать её черты. И когда чуткие ладони коснулись её щёк, одновременно с ним вздрогнула, пронзённая острым ударом знания. Она видела, как он видел: холодная игла шприца входит в её вену, расползаясь волной горячей, гнилостной нирваны. Она чувствовала, как он чувствовал, холод операционного стола под лопатками и презрение в направленном на неё взгляде Олега. Она знала, как он знал: он не слеп. Потому что перед ней, рухнув на колени от силы своего видения, стоял самый зоркий из всех находившихся в этой комнате. И глаза тут были совершенно ни при чём.
«Зрячий» было нацарапано чёрным фломастером на безумно дорогой, вручную вылепленной чашке. «Пророк», — ошалело шепнули губы Избранной. Нет, Сашка вовсе не отличался склонностью к жестоким шуткам. Ему просто не нравились напыщенные ритуальные слова.
Ли-младший потрясённо отполз на пару метров и лишь затем поднялся на ноги. И отошёл в противоположный конец комнаты, не зацепившись ни за одну из многочисленных разбросанных по полу подушек. Никто не задал ни одного вопроса.
Никто вообще не сказал об этом происшествии ни слова. Если бы Виктория или Ли захотели поделиться, они бы сами всё выложили.
Ну а Избранная, кое-как собравшая разбегающиеся мысли (благо разбегаться было, в общем-то, нечему), оказалась один на один с последним своим... хм, «соучеником».
Первое, что бросилось в глаза, — прошитая пулевыми отверстиями куртка. И выглядывающий из-под неё бронежилет. Куда бы этот молодой парень ни таскал ясновидящего мальчишку, они там не на пляже загорали.
Высокий, худой, жилистый. Тёмные волосы, горбатый нос, что-то грузинское в чертах лица. И глаза... Нет, что бы ни думал Олег, Виктория не зря прожила столько лет на улице. Научилась читать в зеркалах души. И глядя в эти тёмные, холодные, как смерть, глаза, вдруг вспомнила, что на одной из кружек было написано: «Киллер». Этот резкий, похожий на удар ножа человек мог всадить ей пулю в спину и не испытать по этому поводу ни малейшего беспокойства. Избранная этого не понимала. А вот бездомная наркоманка Вика яснее ясного читала это в обращённом на неё взгляде. И уважала, как, наверно, не уважала больше никого и ничто в своей жизни.
Юрий едва заметно прикрыл веки. Они друг друга поняли. С этой ночи он будет вдвойне внимательно следить за своей спиной — и за спиной Олега.
— Я рад, что вам лучше, Виктория. — Опытное ухо могло услышать в этой речи едва заметный намёк на акцент. Будто очень-очень давно, ещё будучи несмышлёным малышом, Юра слышал иную речь, но вырос уже среди звуков русского языка. — Мы не ожидали, что вы проснётесь сегодня. Олег хотел быть здесь, когда это произойдёт.
Помянешь дьявола... Виктория резко выпрямилась, вновь поворачиваясь к двери. Она не понимала, откуда пришло знание, но не сомневалась, что в следующую секунду занавес отлетит в сторону и в комнату стремительной походкой ворвётся Олег.
И что тогда начнётся, не смог бы предсказать даже Ли-младший.
Первым на приближение учителя среагировал, как ни странно, Михей. Парень вдруг сорвался с места, в два прыжка пересёк всю залу и скрылся в той стороне, где находился кабинет с оборудованием. У Виктории перед глазами коротко мигнули вспышки видений, изрезанные шрамами руки судорожно сдёрнули с мониторов бумажки со скандальными надписями, подхватили так и оставшуюся стоять на дисководе «гениальную» кружку. Судя по кривящимся в ухмылке губам ввалившегося в помещение Олега, тот эти картинки тоже уловил.
