Ознакомительная версия.
Кирилл свернул к цепочке гаражей, слыша, как сзади приближается смерть. Он оказался в каком-то узком коридоре — слева здание, справа бетонные гаражные коробки, впереди — стальные прутья ограды, опоясывающей голые деревья и маленькие беседочки. Детский сад?
Он побежал вперед.
Убийца не издал ни слова. Просто догонял его, медленно и неумолимо. Кирилл отстраненно подумал, что зря дети считают взрослых неумеющими бегать. Они умеют. Когда надо.
Шагах в пяти от ограды он увидел — с какой-то фотографической точностью, что два прута слегка разогнуты — наверное, местные пацаны соорудили для себя удобный проход на детсадовскую территорию. Такой же лаз был и в ограде детсада рядом с его домом — по вечерам в маленьких беседках собирались пацаны, чтобы спокойно покурить, выпить, поболтать о девчонках. Кирилл прыгнул в узкий проход.
Он отбил плечо, и едва не застрял. За спиной выматерился преследователь, и Кириллу показалось, что его обдало ветром от последнего рывка убийцы. Он дернулся, протискиваясь в узкую щель, упал на раскисшую от дождей землю. Повернулся, со страхом ожидая увидеть черный глазок ствола.
Убийца пытался протиснуться в щель. Нелепо выгнулся, просунув голову, но широкие плечи упрямо не желали пролезать, опровергая древнюю истину — «главное, чтобы голова пролезла».
Кирилл вскочил, дернулся было вглубь территории, потом повернулся. Посмотрел в холодные прищуренные глаза. И подпрыгнул, пиная убийцу в лицо. Рубчатая подошва с хрустом проехалась по щеке.
Мужчина взвыл, выдергиваясь обратно. Из съехавшего вбок носа текла темная кровь, смешиваясь с липкой грязью, слетевшей с подметки кроссовок.
— Гад… — прошептал Кирилл.
Мужчина вытер ладонью лицо. Посмотрел на него — пристально, словно запоминая. Очень спокойно произнес:
— Иди сюда. Я ничего тебе не сделаю.
Кирилл истерически засмеялся.
— Все равно тебе не уйти, — сказал убийца. — Где второй?
Мальчишка попятился. Исчезнувший на секунду страх снова вернулся. Казалось, ударь он сильнее, так, чтобы содрать кожу, под ней оказалась бы сталь. Перед ним был не человек — какой-то робот, терминатор из фильма.
— Что происходит?
Из-за гаражей вышел мужчина. Рослый, крепкий — по сравнению с ним убийца сам выглядел подростком. В руке он держал разводной ключ, казавшийся игрушечным. На мгновение Кирилл ощутил, как перевернутый мир стремительно становится с головы на ноги.
— Совсем шпана обнаглела, — поворачиваясь сказал убийца. — Залез в карман, гаденыш. Вот… попытался поймать… — он снова вытер лицо.
— Он хотел меня убить! — закричал Кирилл. Мужчина смерил взглядом его, потом окровавленное лицо убийцы.
— Я его понимаю, — сообщил он. — А ну иди сюда, щенок!
Кирилл бросился бежать.
Нет, мир не собирался стать нормальным. Стоять на голове, видимо, было для него привычнее.
Сзади доносилась щедрая ругань. Ограда садика была высокой и совершенно не приспособленной для перелезания. Но ведь в любом заборе есть двери.
Кирилл выбежал к зданиям детского сада. Здесь вяло бродили десятка два малышей под присмотром воспитательницы, смерившей его хмурым неодобрительным взглядом, но ничего не сказавшей. Кирилл побежал мимо, к воротам, но растянулся в грязи и упал. Пакет вылетел из рук, прямо к ногам мальчика лет пяти.
Дети нестройно засмеялись. В этом возрасте ничто не веселит так искренне и чисто, как чье-то падение в лужу.
Кирилл медленно поднялся. Подошел к пакету, из которого вылетела булка хлеба и шоколадка…
К ЧАЮ…
— Убегаешь? — спросил малыш.
— Убегаю, — машинально ответил Кирилл.
Мальчик задумчиво проводил взглядом испачканный хлеб, посмотрел, как Кирилл обтирает плитку «Бабаевского».
— Ты шоколад любишь? — спросил он.
— Нет. Хочешь?
— Хочу, — без лишней скромности признался малыш.
— Бери… — Кирилл сунул ему шоколадку и побежал к воротам.
Был уже вечер, когда поезд подошел к Актюбинску. Ни Ярослав, ни Слава больше не говорили о предстоящем. Дорога дарила передышку и скуку, это было единственное, что она могла дать.
— Проводник обещал никого не подсаживать, если получится, — перетасовывая колоду карт, сказал Слава. — Хорошо бы так и доехать, вдвоем.
— Помнишь, как в молодости мотался в Москву за книжками? — неожиданно для себя спросил Ярослав.
— С Валеркой? Помню, конечно. Здорово было, правда?
— Прибыли — ноль, зато поездку окупали, пьянствовали с друзьями, и все новинки были наши.
Слава засмеялся.
— Русский бизнес. Навар с яиц.
— Скорее уж, «украли ящик водки, продали, деньги пропили»…
— Ненормальный ты, — укоризненно сказал Слава. — Угораздило же меня… Вот другие Визитеры — какая интересная у них жизнь.
— Угу, в них уже стреляют.
— Не остри. Боюсь, что сегодня несколько «ушло».
— Ты ночью это узнаешь?
— Да… почувствую.
Ярослав заерзал на койке.
— Ты все-таки сукин сын. Ты что-то знаешь о своем происхождении. Просто не желаешь рассказывать.
— А если даже так? Помнишь свое «хождение в сеть»? Когда читатели принимались обсуждать недосказанные моменты в твоих романчиках? А ты ухахатывался, читая версии, потом выбирал ту, что высказал самый симпатичный собеседник, и поддерживал ее своим авторитетом автора. Чем я хуже тебя?
— Кончай, — Ярослав чуть смутился.
— Ладно. Я выйду, покурю на перроне.
— Почему ты?
— А ты на прошлой станции выходил, пока я караулил купе.
— Сравнил разъезд с городом!
— Ну и что?
Слава бросил колоду на столик, снял с крючка куртку. Наставительно произнес:
— Есть две ошибки, которые можно совершить в дороге. Первая — выпить слишком много. Вторая…
— Выпить слишком мало? Даже не думай.
— Тю-тю-тю… — Слава усмехнулся, выходя в коридор.
Проводник, пожилой маленький казах, закрывал служебное купе. Глянул на Славу, поморщился, что-то вспоминая.
— Парень, ты просил никого в купе не подсаживать?
— Угу. Мы с братом просили.
— Слушай, такое дело, понимаешь… Много билетов здесь продали. Кого-то придется подсадить.
— Шеф, сколько надо?
Проводник замотал головой.
— Ничего не надо. Потесниться надо.
— Шеф, я думал, мы договорились…
— А, не обижай! Хорошего попутчика посажу. Стариков, детей — в другие купе раскидаю. Кого тебе посадить? Девушку посадить?
— Посади, — доставая из пачки сигарету сказал Слава.
— Русскую посадить?
Ознакомительная версия.
