Он напрягся, приготовившись к телепортации...
...И прибыл.
Людвиг Штутман, член Внутреннего совета Братства, проживал в огромном собственном доме неподалеку от Балтимора, штат Мэриленд. Каждый клочок земли в его обширных владениях был самым тщательным образом возделан. Деревья, образующие живописную рощу в южном конце поместья, были аккуратно подстрижены, чтобы максимально радовать взгляд эстетствующему хозяину. Под деревьями не лежал ни один упавший листочек, не говоря уж о постороннем соре. На маленьких клумбочках росли яркие оранжерейные цветы. Начинающийся за рощей газон был пострижен столь же тщательно, как голова адмирала военно-морского флота, тем не менее он оказался мягким, словно хороший ковер. “Должно быть, какой-то особый сорт травы, — подумал Тимоти. — В этой части страны такое само по себе не растет. Скорее всего, рассаду завезли из Флориды”. Дом стоял на гладкой площадке, явно искусственного происхождения, на вершине невысокого холма трехэтажный особняк из бурого камня. Веранда и белые колонны — все приметы доброго старого плантаторского стиля...
"Преступлениями, — мрачно подумал Тимоти, — можно сколотить неплохое состояние, что бы ни возразили на это люди из ФБР и других спецслужб”.
Он поднялся к дому по длинной извилистой, вымощенной камнем дорожке. Ночью здесь было немного прохладней, чем в Айове. В трехстах ярдах от дома Тимоти натолкнулся на первого часового.
Забыв об охране, Тимоти совершил, конечно, большую глупость. Штутман, как любой другой из “крестных отцов” Братства, должен был обзавестись надежной охраной как против властей, так и против представителей других кланов, отказавшихся смириться с подчиненным положением их организаций. Когда высокий мужчина в темной униформе внезапно шагнул навстречу Тимоти из глубокой тени у стены сарая, тот оказался застигнут врасплох.
Тимоти сперва почувствовал, как живот ему залило теплой влагой, а лишь потом услышал звук выстрела. Мир внезапно поплыл у него перед глазами, и тут же вспыхнула боль, острая и рваная, она поднималась снизу, из живота, норовя разорвать ему и грудь.
В чудовищной тишине просвистела вторая пуля, прошедшая в нескольких дюймах от головы, — и Тимоти, собравшись с силами, обрушил всю мощь своей психотехники на боевика, погнав на него нечто вроде ударной волны. От страшного удара невидимого оружия — как будто миллионы раскаленных жгутов разом впились ему в тело — гангстер повалился наземь.
Поняв, что этот человек ему больше не страшен, Тимоти отозвал психическую энергию обратно и позаботился о своей ране. Он харкал кровью, а на животе расплылось алое пятно размером со здоровенного кролика, причем кровь все хлестала и хлестала. Тимоти запустил телепатические пальцы в глубь собственного тела, остановил кровотечение и самым тщательным образом принялся штопать поврежденные внутренности.
Вторая пуля, откуда-то из другого места, чиркнула его по щеке, сорвав с нее большой клок кожи. Если б стрелок целился на полдюйма ниже, она застряла бы у него в голове и разрушила мозг, а это означало потерю психотехнических способностей, необходимых для того, чтобы исцелиться и вернуться к жизни...
Третья пуля ударилась в серебряную застежку на бедре у Тимоти, зазвенев насмешливым колокольчиком в холодном ночном воздухе. Эхо выстрела разнеслось по лесу — и наверняка привлекло к Тимоти дополнительное внимание, — а вот во внимании он сейчас как раз нуждался меньше всего.
Такое невезение сильно поколебало самоуверенность Тимоти. Лихорадочно выслав телепатические пальцы на поиски стрелка, он обнаружил второго боевика под деревом, примерно в ста футах от того места, где находился сам. Тимоти выключил его сознание. Затем он метнулся к сараю, за которым укрывался первый страж. Осмотревшись, Тимоти нашел убежище в зарослях молодых елочек.
Раздраженно и с какой-то неохотой он прикоснулся к ране на щеке. Он был чуть ли не на грани обморока, большая потеря крови и пережитый страх изрядно потрясли его. Рана не представляла опасности, кровь из нее не текла, а сочилась, это не шло ни в какое сравнение с недавней раной в животе. Волосы и кожа слиплись в противную корку, послужившую своего рода повязкой, помогая остановить кровотечение. Он осторожно сшил поврежденные волокна с помощью психотехники.
На холме, подобно очнувшемуся от дремоты коршуну, ожил особняк: на всех трех этажах сразу зажглись окна, желтоватая иллюминация чуть ли не призрачным светом залила темную траву, в мгновение ока превратив ее в фантастический ковер ядовито-зеленого цвета.
Послышались голоса, звучавшие с командной интонацией; несколько десятков стражей пустились в отрепетированную ими тысячи раз погоню, которая должна была увенчаться уничтожением нарушителя. Некоторые голоса уже раздавались в опасной близости от того места, где прятался Тимоти, отчаянно пытаясь восстановить хладнокровие перед встречей с противником лицом к лицу.
На высоких серых башнях вспыхнули прожектора, ослепительно яркий свет залил все поместье, проникнув даже в гущу леса. Лишь несколько участков оставались в тени, и на одном из них как раз и притаился Тимоти. Но через несколько секунд они его непременно найдут.
Он не мог пойти на риск прямого противостояния, особенно сейчас, когда его тело еще не восстановилось полностью. Один-два метких выстрела — и он окажется не в состоянии “зашить” раны при помощи психотехники. И тогда тот факт, что он, бесспорно, является самым могущественным человеком на всей планете Земля, потеряет какое бы то ни было значение.
Проклиная себя за глупость, толкнувшую его пойти на штурм вражеской твердыни без предварительной разведки, практически вслепую, Тимоти принялся в ускоренном темпе сшивать клетку с клеткой. На ходу он изобрел новую технологию, научившись наращивать новые клетки и заменять ими мертвые. Самое неприятное в этой ситуации заключалось в том, что он слишком разволновался, услышав и приняв предложение инопланетянина присоединиться к нему и к его спутникам на ближайшие несколько сотен лет. Впервые в жизни он получил шанс влиться в компанию существ, находящихся на одном уровне развития с ним, существ, с которыми он сможет общаться на равных. И даже если поначалу он окажется по сравнению с ними несколько примитивным, такая перспектива не пугала, а, напротив, даже радовала его. Никогда еще он ни с кем не разговаривал снизу вверх — никогда с тех пор, как в приюте для ущербных детей впервые раскрылись его психотехнические способности. Да и раньше — ощущение собственной неполноценности относилось к сугубо телесной сфере. Наверное, очень интересно — жить с теми, кто превосходит тебя в интеллектуальном плане, у кого можно чему-нибудь научиться. Возможно, ему не хватало родительской опеки, которой он и впрямь никогда не знал. Все это промелькнуло у него в голове, пока он занимался самоисцелением.
