Юрий Брайдер - Гражданин Преисподней. Дисбат

Хозяин, выглядевший так, словно сюда он попал непосредственно из котла с расплавленной смолой, в которой варятся особо стойкие грешники, первым делом поинтересовался, чем собираются расплачиваться его гости.

Когда Кузьма предъявил блестящую красную пуговицу с золоченым ободком, хозяин высказался с грубоватой простотой, так свойственной людям его ремесла:

– На кой ляд мне одна? Куда я ее пришью? Себе на залупу? Гоните вторую до пары и гуляйте здесь хоть до завтра.

– Не боишься, что мы тебя разорим? – поинтересовался Кузьма, присовокупивший к первой пуговице еще одну.

– Мне-то чего бояться! Пойло у вас свое, а моих деликатесов много не сожрешь. Бояться нужно вам. Попозже сюда местные шалавы подвалят. Уж они вас точно разорят.

В первом пункте своего пророчества он оказался прав. Жаренные с грибами ящерицы годились не для всякого желудка. Теперь, дабы окончательно убедиться в прозорливости хозяина, надо было дождаться шалав.

Однако, паче чаяния, в корчму ввалилась мужская компания, числом чуть ли не в полдюжины человек. Выглядели новые гости довольно странно – рожи постные, как у светляков на молебне, поведение сдержанное, даже чересчур, а одеты кто во что горазд, словно все свои носильные вещи они только что приобрели здесь же, на Торжище, причем по самым бросовым ценам.

Вели себя эти доморощенные пижоны тоже чудно – спиртного заказали самую малость, сидели смирно, как на похоронах, глотки, как это принято в питейных заведениях, не надрывали, в сторону соседей даже не глянули, зато ушки держали на макушке. А кого здесь было слушать, кроме Кузьмы да Юрка? Ведь не хозяина же, который все больше пыхтел, как закипающий чайник, и клял этот распроклятый Шеол вместе со всеми его обитателями.

Первым на это обстоятельство обратил внимание Юрок.

– Чего уши натопырили, деляги? – поинтересовался он, с многозначительным видом взвешивая в руке свой железный стакан. – Кого пасете? Если нас, то плывите мимо. Здесь халявы не будет.

Ни один из членов компании даже бровью не повел, только тот, что выглядел постарше других годами, негромко произнес:

– Никто тебя пока не трогает. И ты к людям зря не цепляйся. А то смотри – доиграешься.

– Не играла ворона, когда вверх летела, а вниз летя, играть некогда, – произнес Юрок фразу, в самой загадочности которой таилась скрытая угроза.

Соседи как по команде пересели за другой столик и все теперь оказались за спиной Юрка и Кузьмы. Хозяин из своего угла пробурчал что-то неодобрительное о сквалыжниках, которые не могут разделить один глоток на шестерых человек.

– Я бы им поднес, мне не жалко, – сказал Юрок нарочито громким голосом. – Так они же от честных людей нос воротят. Брезгуют. А мы, между прочим, ко всякому барахлу в приятели и не набиваемся… Эй, хозяин, а где шалавы? Долго их ждать?

– Еще не проспались, – ответил хозяин.

– Сбегай разбуди!

– Нельзя. Спросонья они очень злые. Хуже крыс. Мудье могут оторвать.

– Не оторвут, у нас мудье железное.

– А это мы скоро узнаем, – произнес хозяин с садистской ухмылочкой. – Вы пока ешьте, сил поднабирайтесь.

Кузьма все норовил ненадолго отлучиться, дабы произвести со стражниками окончательный расчет, однако Юрок всеми силами препятствовал этому. Главной его уловкой был очередной тост, от которого Кузьма по разным причинам не мог отказаться. Ну как не выпить за свое собственное здоровье или за грядущее процветание Шеола? Сам Юрок всегда пил до дна, не жульничал, хотя его стакан вмещал водяры в два раза больше, чем самая большая из имевшихся в корчме кружек.

В конце концов Кузьме удалось отыскать достаточно убедительный повод.

– Ты пойми меня правильно, – втолковывал он Юрку. – Если мы дождемся шалав, то и в самом деле можем остаться с пустыми карманами. Как потом со стражей рассчитаться?

– А эта штука зачем? – Юрок погладил себя по тому месту на боку, где был спрятан пистолет.

– Эта штука для серьезного дела. Один патрон стоит дороже, чем все остальное барахло, которое нам дал Фуцел. Зачем их зря тратить? Тем более что если ты сейчас поднимешь стрельбу, в следующий раз нас на Торжище точно не пустят. Народ здесь злопамятный.

– Так и быть, уговорил. Иди, – разрешил Юрок. – А я пока с Божьим человеком побеседую. Скажи, брат Венедим, кто был первым пьяницей на свете? Случайно не Адам?

– Нет, – смиренно ответил светляк. – Писание указывает на праотца Ноя, посадившего после потопа виноградную лозу и пристрастившегося к употреблению ее сока.

– А я думал, что Адам, – нахмурился Юрок. – Поневоле запьешь, если на свете имеется одна-единственная баба, пусть и голая… Но сути дела это не меняет. Ведь все люди потомки Ноя. Так?

– Так, – вынужден был согласиться Венедим.

– А раз так, то я иду по стопам своего праотца. Верной, так сказать, дорогой. И он тоже, – палец Юрка уперся в Кузьму. – А ты и эта шушера ушастая, – палец переместился в сторону безмолвствующих соседей, – пренебрегаете заветами предков. Как такое поведение расценить? Я тебе отвечу. Как преступление! Как злостный саботаж!

Не став дожидаться окончания этого спора, Кузьма торопливо покинул корчму – другая такая возможность ему в ближайшее время могла и не представиться. Юрок настырен, как голодная вошь, и навязчив, как смола. С насиженного места он не сойдет, пока не прикончит всю водяру. И сам упьется вдрабадан, и собутыльников своих упоит.

Назвать себя трезвым Кузьма тоже не мог, однако он не утратил ни рассудительности, ни осторожности.

Конечно, разумнее всего сейчас было бы просто смыться. Откупиться от стражников какой-нибудь мелочью и, не прощаясь, покинуть Торжище, благо что водярой он запасся надолго.

Вот только жалко было бросать Венедима. С Юрком он обязательно влипнет в какую-нибудь некрасивую историю. Мирская жизнь для праведника еще хуже, чем грех. Грех можно потом замолить, а мирская жизнь с ее коварными соблазнами затягивает как трясина.

Ничего не поделаешь, придется вернуться. Лишь бы стражники особо не придирались. У них корыстолюбие на рожах написано. Авось Юрок к тому времени окончательно сопьется или обретет душевное успокоение в объятиях какой-нибудь шалавы. Они своим обхождением известны. А прилипчивостью еще больше. Тут уж, как говорится, найдет коса на камень. Тогда можно будет со спокойной совестью увести Венедима, тем более что обстановка на Торжище начинает меняться не в лучшую сторону.

Последнее время Кузьму не покидало чувство смутной тревоги, еще усилившееся после того, как в корчме появилась эта странная компания. Случайные люди себя так не ведут. Случайные люди хотя бы искоса да глянут на своих соседей по столику. А эти – ноль внимания. Как будто бы боятся выдать себя чересчур откровенными взглядами.