— Приезжай, я встречу тебя на КПП. Во сколько ты будешь?
— Сейчас половина девятого. Я приеду в половине… нет, давай к десяти, чтобы тебе не пришлось ждать.
— О'кей, Виктор.
Он вдруг почувствовал себя молодым и сильным. Он был нужен Селене, и этим ее чумным мальчишкам, и бедуинам он был нужен, и даже спецслужбам (это, разумеется, не в новинку). Но главное — все-таки главное! — он был нужен Селене. Было очень здорово ощущать себя нужным ей.
Все еще улыбаясь, он подошел к привычному столику. Голем рассматривал маленькую рюмку коньяка, которую держал в руке. Подняв глаза на Виктора, он спросил:
— Обо всем договорились?
— С кем, с Селеной?
— Да нет, в мэрии.
— А, с этим… Там все в порядке.
— Ну и слава Богу. Садитесь, выпейте с нами, Виктор, а то мы с Квадригой совсем заскучали.
— Нет, нет, только одну рюмку ментоловой, и я полетел. Меня ждет женщина. Кстати, Голем. Вы не дадите мне машину?
— К сожалению, Виктор. У меня все машины в разъездах. Можно ведь доехать и на электричке.
— А вы знаете, куда я еду?
— Конечно, знаю. Разве вы еще не привыкли к этому, Виктор?
— Кажется, уже привык. За вашу проницательность, Голем!
Виктор поднял рюмку. Они чокнулись.
Квадрига пробормотал:
— Особая рота спецназа. В приграничном районе. Уничтожена полностью.
— Мрачные у него нынче фантазии, — заметил Голем. — Передавайте привет Селене. Я ее не видел сегодня.
— Обязательно, — сказал Виктор. — Можно задать вам один вопрос?
— Задать можно.
— Бедуины имеют что-нибудь против нас?
— Это смотря кого вы имеете в виду под словом «нас».
— Н-ну, — замялся Виктор, — против всех нас, против жителей города вообще.
— Конечно, нет, — уверенно сказал Голем. — Бедуины и сами — жители города.
— А против СВПВ?
— Тоже нет.
— Странно. Ну а против тайной полиции?
— Знаете, Виктор, скажу вам как врач: тайную полицию они не любят, только не надо делать из этого политических выводов. Ладно?
— Я постараюсь. А чрезвычайное положение бедуины ввели?
— Чрезвычайное положение у нас по конституции вводит президент. Виктуар, вы и так разбили свой один вопрос на три части. Я ответил. А это уже совсем новая тема. Вас же Селена ждет.
— Вы, как всегда, необычайно любезны, Голем, — проворчал Виктор. — Счастливо!
— Постойте, я только хотел объяснить. По поводу ЧП и прочей ерунды вам лучше меня расскажет Селена. Но вот что важно. Вы, я вижу, готовитесь к своей речи. Так поймите же: никакая новая информация вам теперь не поможет. Не нужна она больше. Поверьте.
— Счастливо, — повторил Виктор после паузы.
Голем, конечно же, мудр. Мудр, как библейский пророк. Но иногда совершенно не хочется ему верить. А впрочем, пророкам, как правило, никто и не верит.
Виктор не поехал на электричке, он свернул на знакомые задворки, завел, в точности как накануне, старенький разбитый микроавтобус «форд» и, с радостью обнаружив, что одна фара у него все-таки светит, поехал через весь город на Западное шоссе и дальше, в Перепелкин Лес. Было уже совершенно не важно, чья это машина. В канун приближающихся событий Виктор не побрезговал бы угнать и бэтээр.
Фары встречной машины были расставлены слишком широко — грейдер не грейдер, но уж какой-то грузовик — это точно, в крайнем случае «хаммер». В последнее время в городе появилось несколько этих супервездеходов, причем с частными номерами, — супервездеходов, продаваемых в Америке (где их и делают) только с разрешения Конгресса.
Виктор притормозил и опасливо вертанул руль вправо, одновременно нащупывая в кармане пистолет. Что здесь может быть нужно за несколько минут до комендантского часа какому-то грузовику или пижонскому «хаммеру»? Ох, не к добру это!
Но машина оказалась не «хаммером» и даже не бэтээром. Это был огромный автобус «мерседес», и единственная фара Викторова «форда» высветила яркую надпись по борту: «РЕЧНЫЕ ВОЛКИ», а еще — одинаковые лица у окон, дружно повернувшиеся в его сторону.
«Господи, куда же они едут, несчастные?» — подумал Виктор, но уже через несколько секунд напрочь забыл о спортсменах: в конусе света возник полосатый шлагбаум, будка, полицейский. Сцепление, тормоз, ручку в нейтраль.
Подъехавший с той стороны «кадиллак» был покруче давешнего «ситроена». Виктор вышел из машины, Селена тоже.
— Бросай свою колымагу здесь и садись ко мне, — сказала она.
Они не отъехали еще и ста метров от КПП, когда Селена бросила руль и накинулась на Виктора, как дикая кошка. Оба передних сиденья, повинуясь какой-то кнопке, стали медленно раскладываться, превращаясь в настоящую двуспальную кровать.
— Я люблю тебя, Вик, — шептала Селена.
— Погоди, — смеялся он, — я же больше всего на свете хотел искупаться. Я хотел искупаться до.
— Это чудесно, — шептала Селена. — Все будет как ты хотел. Но я дополняю от себя: сделаю так, что ты искупаешься и до, и после. Ладно?
Она не стала одеваться, садясь обратно за руль, только теннисные туфли натянула вместе с гетрами — все-таки босиком неприятно давить на педали. «Кадиллак» рванул с места, как дикий мустанг, все пять поворотов до дачи они прошли на скорости не меньше пятидесяти миль в час, с визгом тормозов и пулеметной дробью гальки по чужим заборам, ветер свистел в открытых со всех сторон окошках и верхнем люке, мотор ревел как раненый зверь, и обнаженная Селена была похожа на амазонку, объезжающую непокорного жеребца. Отправляясь встречать гостя, она оставила открытым въезд на участок, а теперь вышла закрыть, и Виктор любовался ее изящной фарфоровой фигуркой в свете луны на фоне тяжелых мрачных ворот, проскрипевших в ночи тревожно и тоскливо.
Прочь тревогу, прочь тоску!
Они нырнули в бассейн, взметая веером сверкающие серебряные брызги. Они резвились в воде, как два молодых дельфина, и вода вскипала, и шальной прибой лупил в искусственные кафельные стены, а большая луна на черно-бордовом небосводе сделалась совсем красной то ли от чудовищной жары, то ли просто от стыда за то, что ей приходилось видеть…
— Селена, — сказал Виктор, все еще тяжело дыша, когда они поднялись в верхнюю комнату и окунулись в ее нежную прохладу и белизну. — Скажи, Селена, что будет завтра?
— Завтра? Может быть, ничего не будет. А может быть, будет бой.
— С бедуинами?
— Ага, с ними.
— А они воевать-то умеют? — серьезно спросил Виктор.
— Они все умеют. К сожалению, — проговорила Селена, глядя куда-то в сторону.
