Шлем к шлему. Пластина к пластине. Счастливчик смотрел на белый шрам, разрезающий верхнюю губу пирата. Шрам растянулся: Динго улыбался.
— Привет, приятель, — сказал он. — Рад с тобой встретиться.
На мгновение Динго, казалось, отделился, развел руки, но ноги его продолжали крепко удерживать противника, лишая его подвижности. Стальные мускулы Старра напряглись, он попытался освободиться — безуспешно. Частичное отступление освободило Динго руки. Он высоко поднял одну, держа пистолет рукоятью вниз, и опустил прямо на лицевую пластину Дэвида. Голова Старра дернулась от неожиданного удара. Безжалостная рука взметнулась снова, а вторая обхватила Дэвида за шею.
— Не двигай головой, — фыркнул пират. — Я сейчас кончу.
Старр знал, что это случится, если только он не будет действовать быстро. Глассит прочен и крепок, но ударов металла он долго не выдержит. Дэвид протянул руку, выпрямил её и постарался оттолкнуть голову Динго. Динго высвободился от руки Дэвида и снова ударил его. Выпустив оба своих пистолета, которые повисли на соединительных трубках, Счастливчик перехватил соединительные трубки оружия Динго и сжал их в пальцах металлических перчаток. Мускулы на его руках напряглись в болезненном усилии, челюсти сжались, кровь стучала в висках… Динго, охваченный радостным предчувствием, не обращал ни на что внимания, смотрел только на лицо своего противника, искаженное, как он думал, страхом. Ещё раз опустилась рукоять пистолета. На пластине появилась зловещая трещина в форме звезды.
Но тут вселенная, казалось, сошла с ума. Вначале одна и сразу вслед за этим другая соединительные трубки пистолетов Динго разорвались, и неуправляемый поток двуокиси углерода рванулся из обоих отверстий. Трубки извивались, как сумасшедшие змеи, Дэвида понесло сначала в одну сторону, потом в другую в безумном и неуправляемом ускорении.
Динго закричал от удивления, и его хватка ослабла. Они почти разъединились, но Счастливчик продолжал держаться за ноги пирата. Поток двуокиси углерода ослаб, и Старр стал подниматься по телу своего противника, перехватываясь руками. Теперь казалось, что противники неподвижны. Случайное направление потоков оставило их без видимого вращения. Пистолеты Динго, теперь мертвые и обвисшие, находились в том же положении, в каком были при последнем толчке. Всё казалось спокойным, как смерть. Но это была иллюзия. Счастливчик знал, что они летят с огромной скоростью в направлении, которое придал им последний толчок. Они вдвоем затеряны в космосе.
Счастливчик теперь был за спиной Динго и крепко держал его ногами. Он заговорил негромко и решительно:
— Ты меня слышишь, Динго? Не знаю, где мы и куда направляемся, но и ты не знаешь. Значит, мы нужны друг другу, Динго. Ты готов заключить сделку? Ты можешь установить наше местонахождение, можешь связаться по радио с кораблем, но не можешь вернуться без двуокиси углерода. У меня её хватит на обоих, но мне нужно знать, куда направляться.
— Иди в космос, шлюха! — заревел Динго. — Покончив с тобой, я получу твои пистолеты.
— Не думаю, — холодно ответил Счастливчик.
— Думаешь и их использовать до конца? Давай! Давай, потрошитель! Что это тебе даст? Капитан пришлет за мной, а ты будешь плавать с разбитым шлемом и замерзшей кровью на лице.
— Не совсем так, мой друг. Тут кое-что у тебя на спине, знаешь ли. Может, ты не чувствуешь сквозь металл, но уверяю тебя, оно тут.
— Толчковый пистолет. Ну и что? Он ничего не значит, пока мы вместе. — Но он прекратил попытки освободиться от Дэвида.
— Я не часто сражаюсь на толчковых пистолетах, — звучал оживленный голос Счастливчика. — Но о самих пистолетах знаю больше тебя. Выстрелами из них обмениваются на расстоянии в мили. Тут нет сопротивления воздуха, чтобы замедлить поток или перемешать его, но есть внутреннее сопротивление. В самом потоке есть внутренние движения. Кристаллы ударяются друг о друга и замедляются. Линия газа расширяется. Если промахнешься, она уйдёт в космос и исчезнет, но если попадешь, даже после миль полёта ударяет, как лягающийся мул.
— О чём, во имя космоса, ты болтаешь? К чему ведешь? — Пират изворачивался с бычьей силой, и Старр с трудом удерживал его.
Дэвид сказал:
— Вот к чему. А что, как ты думаешь, случится, если двуокись углерода ударит на расстоянии двух дюймов, прежде чем внутренние возмущения уменьшат её скорость и расширят поток? Не гадай. Я тебе скажу. Она пройдёт сквозь твой костюм, как пламя паяльной лампы, и сквозь тело тоже.
— Ты спятил! Говоришь как сумасшедший!
Динго яростно бранился, но тело его застыло.
— Попробуй, — предложил Старр. — Двигайся! Мой пистолет прижат к твоему костюму, и я держу палец на кнопке. Попробуй.
— Ты меня дурачишь, — огрызнулся Динго. — Это не чистая победа.
— У меня на плите трещина, — ответил Счастливчик. — Все увидят, кто нарушил правила. Даю тебе полминуты на решение.
В молчании проходили секунды. Старр уловил движение руки Динго. Он сказал:
— Прощай, Динго!
Динго хрипло закричал:
— Подожди! Подожди! Я увеличиваю дальность радио, — и позвал: — Капитан Антон… Капитан Антон…
Потребовалось полтора часа, чтобы их вернули на корабль.
«Атлас» двигался сквозь пространство вслед за пиратским кораблем. Автоматическое управление заменили ручным, и на «Атласе» оставили экипаж из трёх человек. Как и раньше, на корабле находился только один пассажир — Счастливчик. Его закрыли в каюте, и людей он видел только тогда, когда ему приносили пищу. «Продукты с «Атласа», — подумал Дэвид. — То, что от них осталось». Большую часть продуктов и то оборудование, без которого можно было обойтись при управлении кораблем, переместили на пиратское судно. Первый раз пищу принесли все трое. Это были худощавые люди, коричневые от ничем не смягченных в космосе солнечных лучей.
Они молча дали ему поднос, осторожно осмотрели каюту, подождали, пока он вскроет банки и согреет их содержимое, затем унесли оставшееся. Старр предложил:
— Садитесь, приятели. Не нужно стоять, пока я ем.
Они не ответили. Один, самый худой из них, с некогда разбитым носом, свернутым на сторону, и с резко выступающим кадыком, посмотрел на остальных, как будто был склонен принять приглашение. Но не встретил ответа. В следующий раз еду принес один Сломанный Нос. Он поставил поднос, вернулся к двери, которую оставил открытой. Выглянув в коридор, он закрыл дверь и сказал:
— Я Мартин Манью.
Счастливчик улыбнулся.
— А я Билл Уильямс. Остальные двое не хотят разговаривать со мной?
