— Вы опоздали, — сказала она Г. Г.
Он смотрел на нее из темноты салона.
— Принесли?
— Да.
— Они согласны произвести обмен. Я отнесу им: посылку.
Давайте.
— Нет, сэр. Я сама: — она сглотнула, — произведу обмен.
Он включил маленькую лампочку-подсветку. Теперь она видела его лицо.
— Послушайте. — сказал он. — Я. Договаривался. С ними. Они ждут меня. Вас они не ждут. Не усложняйте ситуацию:
— Я вам не доверяю:
— Вам больше некому доверять!
Это была паника, она осознавала, что это паника, но ничего не могла с собой поделать:
— Я не знаю даже вашего имени, я ничего о вас не знаю:
Г. Г. молчал. Было холодно, но Скалли видела, что по лицу его катятся крупные капли пота.
— Давайте сюда: эту штуку. И слушайте внимательно. В августе прошлого года группе детей из южных штатов была сделана якобы обычная прививка. Так сказали родителям. На самом же деле им ввели фрагменты ДНК именно из этого образца, что у вас в руках. Вы поняли, с кем мы имеем дело?
Поняли наконец?!
— Тогда зачем же: мы это возвращаем?
— Потому что таких образцов: Они разбросаны по десяткам хранилищ, и собрать их все, чтобы уничтожить: вы же об этом подумали?
— Нет. Я вообще ни о чем не думала:
В поле зрения — сбоку — что-то шевельнулось, Скалли повернула голову: на мост с набережной въезжал светлый микроавтобус.
— Давайте скорее! И — в машину.
Скалли сама не знала, чему поверила: голосу, в котором сквозило отчаяние и предельная усталость, или же выражению лица:
Она просунула в окно коробку с контейнером.
Г. Г. кивнул.
— Черт его знает, — сказал он, — может быть, у вас когда-нибудь что-нибудь да получится:
Скалли вернулась. Микроавтобус ехал очень медленно, и она успела дойти до свой машины, сесть, опустить стекло:
Человек, сидевший за рулем автобуса, пристально посмотрел на нее, как бы запоминая. Почему-то от этого взгляда ей захотелось съежиться, спрятаться на самое дно: на дно самой себя.
Автобус остановился напротив «Крайслера». Г. Г. вышел, навстречу ему вышел водитель автобуса. Они встретились на разделительной полосе. Скалли не могла ничего слышать, но и так все было понятно. Г. Г. кивнул на вопрос, вернулся к машине, вынул коробку. Водитель автобуса принял ее, отнес в кабину, задержался на две-три секунды — видимо, там проверяли содержимое. Г. Г. ждал. Потом водитель автобуса повернулся, поднял руку и выстрелил Г. Г. в грудь. Сел за руль, автобус рванул с места — Скалли закричала — задняя его дверь распахнулась, и на дорогу выбросили Малдера:
Она бежала очень долго. Бежала и никак не могла добежать.
Малдер был жив. Пульс был, нормальный пульс: И Г. Г. был жив, еще жив!… она наклонилась над ним, свист пробитого легкого, жизнь улетала из тела, он захлебывался кровью, но пробормотал что-то, и Скалли поняла его.
«Не доверяй никому:» Он сказал это и умер. Глаза его приоткрылись, но уже не видели ничего.
Малдер сел на дороге, держась за голову. Лицо было разбито и исцарапано. Его покачивало даже сидя.
Две недели прошло в какой-то мелочной суете. Похищение Малдера и гибель Г. Г., опознанного как Дэйл Такуэр, сотрудник аппарата Министерства сельского хозяйства, отнесли на счет русской мафии. Малдер девять дней провалялся в госпитале, потом получил пять дней отпуска и куда-то исчез.: Скалли вздрогнула и проснулась. Первый час ночи. Полная луна в лицо. Она посмотрела на телефон, ожидая звонка.
Такое уже случалось: она знала, что позвонят, за минуту-две до того.
Вот.
— Скалли?
— Да. Ты где?
Пауза.
— Нас закрывают, Скалли.
— Что?!
— Я вернулся, мне тут же позвонили и вызвали в дирекцию. И сказали, что проект закрывается, а нас тобой переводят в другие отделы. В разные отделы.
— Кто это сказал?
— Скиннер. Ему приказали. С самого верха.
— Малдер:
— Все кончено, Скалли.
— Но можно же подать протест: они не имеют права:
— Имеют. Они имеют все права и все возможности заткнуть нам глотки.
— Что же ты будешь делать?
— Я? Буду что-нибудь делать. Не думаешь же ты, что я сдамся.
Пока «истина где-то там»: Я не успокоюсь.
Скалли долго смотрела на телефонную трубку. Даже когда из нее шли уже только короткие гудки.
* По шкале Фаренгейта; по Цельсию — около +6°.
