— Самые приспособившиеся из бактерий, — любил повторять Бертон, — это те, которые вызывают легкие болезни или же не вызывают вообще никаких. Одну и ту же клетку стрептококка вы можете носить в своем организме шестьдесят — семьдесят лет, благополучно жить, взрослеть и производить потомство, и стрептококк будет жить не менее благополучно. Равные образом в вас годами может жить стафилококк, и единственной вашей расплатой за это будут несколько угрей или прыщиков. С туберкулезом можно жить многие десятилетия, а с сифилисом — и всю жизнь. Эти две болезни отнюдь не из легких, но они стали гораздо менее опасны, чем были некогда, — человек и бактерия взаимно приспособились друг к другу…
Известно, например, что лет четыреста назад сифилис был чрезвычайно опасной болезнью, вызывавшей огромные гнойные язвы по всему телу и убивавшей зачастую в течение нескольких недель. Но прошли столетия, и человек и спирохета стали взаимно более терпимыми. Эти рассуждения отнюдь не столь абстрактны и теоретичны, как может показаться на первый взгляд. На начальной стадии разработки программы «Лесной пожар» Стоун заметил как-то, что сорок процентов всех болезней человека вызываются микроорганизмами. Бертон резонно возразил, что болезнетворны лишь три процента всех существующих микроорганизмов. И хотя от бактерий проистекают многие человеческие страдания, вероятность того, что какая-то отдельно взятая бактерия опасна для людей, очень незначительна. Такое кажущееся противоречие объясняется тем, что процесс взаимного приспособления, «притирки» человека и бактерии сам по себе достаточно сложен.
— Большинство бактерий, — указывал тогда Бертон, — просто не в состоянии прожить в нашем теле так долго, чтобы принести ему вред. В том или ином отношении эта среда для них неблагоприятна. Им либо слишком жарко, либо слишком холодно, среда либо слишком кислая, либо слишком щелочная, кислорода либо слишком много, либо слишком мало. В общем для большинства бактерий человеческий организм так же негостеприимен, как Антарктида…
Отсюда вытекало, что вероятность опасных последствий от контакта человека с внеземными микроорганизмами весьма невелика. Собственно, так думали все, признавая вместе с тем, что базу «Лесной пожар» в любом случае нужно строить. Бертон разделял это мнение, но теперь чувствовал себя довольно странно: ведь его предсказание сбылось.
Да, конечно, организм, который они обнаружили, убивал людей. Но он не был приспособлен к человеку — убивая, он погибал и сам. Он не передавался от одного тела к другому. Секунду-две он жил в теле хозяина и тут же погибал вместе с ним.
Бертон ощутил удовлетворение. Но пока что перед ними стояла вполне практическая задача: выделить микроорганизм, понять его свойства и найти средства для борьбы с ним.
* * *
О способе распространения болезни Бертон кое-что уже узнал. Кое-что он знал и о механизме смерти — свертывание крови. Оставался вопрос: как микроорганизм проникает в тело?
Поскольку инфекция переносится явно по воздуху, вероятен контакт через кожу или через легкие. Микроорганизм может внедряться непосредственно сквозь кожный покров. Или попадать в легкие при дыхании. Или и то и другое.
Как же это выяснить?
Возникла идея: надеть на экспериментальных животных какую-нибудь защитную оболочку, которая оставляла бы открытым только рот. Это осуществимо, но слишком хлопотно. Битый час он сидел и ломал себе голову, пока не натолкнулся на приемлемое решение.
Если смерть наступает вследствие свертывания крови, то свертывание, вероятно, начинается там, где микроорганизм проник в тело. Если через кожу, кровь сначала свернется в подкожных сосудах. Если через легкие — процесс начнется в груди и будет распространяться от легких к конечностям. И это поддается экспериментальной проверке. Применив метод меченых атомов, придав радиоактивные свойства белковым компонентам крови, можно с помощью сканирующего сцинтилляционного устройства определить, где именно начинается свертывание крови.
Для опыта Бертон выбрал обезьяну-резуса, анатомически куда более близкую человеку, чем крыса. Ввел ей в кровь радиоактивное вещество — изотоп магния — и настроил сканирующий сцинтиллограф. Выждав некоторое время, чтобы изотоп равномерно распределился по кровеносной системе, он привязал обезьяну к столу и установил над ней аппарат.
Теперь можно было начинать.
Сканирующий сцинтиллограф, управляемый ЭВМ, зафиксирует, где начинается и как распространяется свертывание. Введя в ЭВМ программу на выдачу результатов в печатной форме, Бертон открыл доступ воздуху, содержащему смертоносный организм, в клетку с обезьяной. Печатающее устройство немедленно застучало, выдавая на бумажной ленте серию схематических контуров тела.
Уже через три секунды все было кончено. Схемы сообщили то, что он хотел знать: свертывание начинается в легких и оттуда распространяется по всему телу.
* * *
Но, кроме того, он выяснил еще одну небезынтересную подробность. Сам он об этом рассказывал так: «Я все думал, что, быть может, свертывание крови и смерть не совпадают по времени или по крайней мере не вполне совпадают. Казалось просто невероятным, что смерть может наступить за три секунды, но еще менее вероятным представлялось, чтобы вся кровь — пять с лишним литров — свернулась за столь короткое время. Мне хотелось выяснить: может быть, смерть вызывается каким-либо одним тромбом, например в мозгу, а процесс свертывания всей крови протекает более медленно?»
Таким образом, уже на ранней стадии исследований Бертон задумался о роли мозга. Теперь, когда все позади, просто обидно, что он тогда не довел этих исследований до логического конца. И помешали ему именно показания сцинтиллографа: свертывание начинается в легких и распространяется по сонным артериям к мозгу спустя одну-две секунды.
Так или иначе, первоначальный интерес Бертона к мозгу отпал, а следующий опыт лишь усугубил эту его ошибку.
* * *
Опыт был простой и не предусмотренный инструкциями по программе «Лесной пожар». Бертон знал, что смерть совпадает по времени со свертыванием крови. А нельзя ли предотвратить смерть, если предотвратить свертывание?
Он взял несколько крыс и ввел им гепарин — антикоагулянт, препятствующий образованию тромбов. Гепарин — быстродействующее лекарство, широко применяемое в медицине; действие его изучено досконально.
Бертон ввел препарат внутривенно, различными дозами — от минимальной до массированной, избыточной. Затем все подопытные крысы подверглись действию воздуха, содержащего смертоносный организм.
