в спине. — Чарльз пытался вырваться, но Берли держал крепко. — Слушай меня внимательно. Ты согласишься на мои условия и будешь держать рот на замке. Кивни, если понял.
Чарльз почти задыхался. Он слабо кивнул.
Берли выпустил его и швырнул обратно в кресло. Молодой человек держался за шею, хватая ртом воздух. Спустя некоторое время он отдышался.
— Нечего на меня так смотреть. Ты в порядке, — сказал Берли, стоя над ним. — А теперь расскажи, как это у тебя оказалось.
— Это частная коллекция, — пробормотал Чарльз, все еще растирая шею. — Она хранилась у нас в семье долгие годы.
— Кто ее собирал?
— Мой дед; там целый сундук этого барахла.
— А он где взял?
— Нигде, — хотел огрызнуться Чарльз, но посмотрев, как Берли разминает руки, быстро поправился. — Он много путешествовал — большую часть времени проводил на кораблях, облазил весь свет. Ну и собирал всякую фигню. — Он выпятил подбородок. — Ну что, довольны? Или опять будете меня душить?
— Имя? Твой дед… как его звали?
— Артур, — ответил молодой негодник. — Артур Флиндерс-Питри.
— Где я могу его найти?
— Его уже никто не найдет. — Чарльз покачал головой. — Он умер еще до моего рождения. Подхватил лихорадку или что-то в этом роде во время одного из своих путешествий. Это все, что я знаю.
— А твой отец? Его как зовут? И что он скажет, когда узнает, что ты торгуешь семейными реликвиями?
— Отец в прошлом году умер. Вряд ли он бы это одобрил. Но он много чего не одобрял, мой отец, по крайней мере, в том, что касалось меня. Его звали Бенедикт. Что еще?
— Артур и Бенедикт Флиндерс-Питри, — задумчиво проговорил Берли. — Нет. На данный момент это все. — Он направился к двери. — Я свяжусь с тобой, когда мне понадобится что-то еще.
— Эй, а как насчет денег?
— Получишь ты свои деньги. Sotheby’s переведут на твой счет. Осталось о цене договориться. Я скажу, а они сделают все остальное. Агенту платят за молчание. Сколько у тебя игровых долгов?
Чарльз нахмурился.
— Пятьдесят фунтов, примерно…
— А твои постельные похождения?
— Возможно, еще двадцать.
— Общим счетом — сотня, — сказал Берли. — И не смотри так. Это больше, чем зарабатывает любой порядочный рабочий за год, и больше, чем ты можешь получить на аукционе. Видишь? Я избавил тебя от многих неприятностей.
Молодой человек нахмурился.
— И это все?
— Не унывай. Подумай о том, что теперь у тебя есть новый и очень влиятельный партнер в бизнесе, так что твои проблемы с деньгами позади. — Он направился к двери. — Но все-таки я бы на твоем месте перестал делать долги в городе. Возможно, в следующий раз я буду не таким щедрым.
— А на кой мне вообще партнер?
Вопрос остался без ответа. Берли рассмеялся.
— Прощай, Чарльз. — Он открыл дверь и вышел на лестничную площадку. — До следующей встречи.
— А как с вами связаться? — спросил Чарльз, провожая графа к лестнице.
— Если мне понадобится, я сам тебя найду.
— Ну, если я решу еще что-нибудь продать? — жалобно спросил Чарльз, — как мне все-таки с вами связаться?
— Если захочешь продать еще что-нибудь, — Берли уже спускался по ступенькам, — иди к Кэтчмолу. Остальное он сделает.
— Но зачем вам все это? — Чарльз явно пытался удержать своего посетителя.
— Я уже говорил, — ответил Берли, спускаясь. — Это мой бизнес.
— Просто бизнес? И ничего больше?
Берли коротко хохотнул и исчез в тени.
— Ты даже не представляешь, как далеко простираются мои деловые интересы, — пробормотал он.
Кит поморгал, потер руками глаза, но перед ним оставалось все то же шоссе, асфальт мерцал под ярким солнцем знойного летнего дня. Это было настолько невероятно, что он даже отступил на шаг. Вид банального шоссе, самой обычной вещи в его родном мире, потряс его и пронзил, как разряд молнии. Он никак не мог прийти в себя, и только мычал изумленно:
— Как?.. Как это может быть?
Под выходом из пещеры проходила силовая линия! Он пошел по ней и незаметно совершил переход. И где он теперь? Шоссе выглядит вполне современным. Этот мир настолько же далек от каменного века, как Марилебон от Марса. {Марилебон — престижный квартал на севере Вестминстера, названный по приходской церкви Девы Марии. Один из самых известных кварталов Лондона.} Кит смотрел на асфальтовую ленту, плавно изгибающуюся вдоль берега реки, и пытался справиться с отчаянием. Почему сейчас?!
Еще совсем недавно он помчался бы вперед, не чуя ног, готов был пасть на колени и целовать асфальт, как символ этого мира, но то время прошло. Теперь ему хотелось развернуться и бежать обратно в пещеру, к своим соплеменникам! Там его люди, его племя! Он жил там, был частью их нехитрого миропорядка, изучал их особые возможности… это была его жизнь, и он еще не готов отказаться от нее, оставить людей, ставших ему близкими, и даже не сказать им хотя бы «Прощайте, увидимся».
— Нет, — пробормотал он, решительно покачав головой. — Не сейчас. И не так. — Он посмотрел в ту сторону, где исчез пещерный лев. — Пока, Бэби. Ступай своей дорогой, а я пойду своей. — С этими словами он развернулся и пошел обратно в пещеру. Спиной к свету, лицом к темноте.
Шел он медленно, но довольно уверенно. Когда погас последний лучик света, вытянул руку, нащупал стену и пошел дальше, пока не почувствовал, что штрек выпрямляется, а значит, он стоит у конца лей-линии.
Приготовившись к прыжку, он двинулся дальше. Идти в полной темноте, держась за стену одной рукой, а другой непрерывно проверяя пространство перед собой, оказалась труднее, чем можно было предположить. Однако вскоре он обвыкся. Но прыжок пока не получался.
Он спотыкался и очень хотел, чтобы у него получилось, но прямой участок кончился. Тогда он повернул и пошел обратно, все еще надеясь совершить переход. После двух неудачных попыток он вспомнил о лей-лампе Вильгельмины. Он достал прибор и помахал им. Маленькие голубые огоньки вспыхнули… и почти тут же погасли. И сколько он не ходил взад-вперед, лампа оставалась
