— Отставить истерику, — командир ему отвечает. — Приказываю лежать и отдыхать. А если вы через два-три дня не будете снова летать, то можете считать меня лжецом и бесчестным человеком.
Короче, оставили мы пилота под сосной прохлаждаться, подкатили свои вещмешки, да и побежали вслед за Жорой в лес.
— А что, — спрашиваю, — планер-то наш так и останется на деревьях висеть?
— Да, — говорит, — у нас был билет в одну сторону. Обратно по-другому добираться будем.
Пробежались по лесу километров этак десять. Катерина совсем выдохлась — так-то она бегает будь здоров, а тут, видно, у нее все силы на лечение и ушли.
— Привал, — командует, наконец, Жора. Ну, нас дважды просить не надо — повалились в траву, как подрубленные.
Тут он достает из внутреннего кармана запечатанный сургучом пакет и смотрит на часы.
— Сейчас двенадцать ноль-ноль. Согласно полученному мной приказу, в это время я должен вскрыть пакет с подробным изложением нашего учебного задания.
Мы лежим, дышим. Не до задания нам.
А Жора бодрый, как будто не бежал сейчас первым, продираясь через бурелом и перепрыгивая через бочажины. Даже не запыхался ни разу — двужильный мужик.
— Итак, задание. Скрытно проникнуть на территорию охраняемого объекта «Ставка» и обнаружить штаб условного противника. Установить личность главнокомандующего войсками противника и изъять принадлежащий ему предмет. При выполнении задания огневой контакт с противником свести к минимуму, убивать главнокомандующего запрещается. Примечание: предмет представляет собой серебряные часы на цепочке. После выполнения задания группа должна отступить на охраняемый аэродром, расположенный к юго-юго-востоку от объекта «Ставка», захватить один из подготовленных к взлету самолетов и вылететь в точку «В». Примечание: на аэродроме постоянно находятся два заправленных и готовых к взлету транспортных самолета.
Прочитал он нам всю эту лабудень, и аккуратно сжег бумажку и пакет на огне зажигалки.
— Все, — спрашивает, — ясно?
— Ну да, — отвечает Шибанов, — ясно, что с такого задания возвращаются. Если это ставка Адольфа, то нас к ней и близко не подпустят, нашинкуют из пулеметов.
— Ну так надо постараться, чтобы не нашинковали, — отвечает командир. — И вот еще что — поскольку пилота с нами нет, то с извращением у нас возникают проблемы. Поэтому пути отхода надо продумать заранее.
— А вы что же, — ехидно так Шибанов спрашивает, — самолет разве водить не умеете?
— Я-то умею, — спокойно говорит Жора, — только если и со мной что-нибудь случится, кто вас вывозить будет? Надо было, конечно, еще летному делу вас обучать на всякий пожарный. Но теперь уж поздно.
— Добрая мысля приходит опосля, — соглашается капитан. — Но вообще-то я тоже немножко умею.
— Действительно? — спрашивает товарищ Жора с внезапно возникшим интересом. — В вашем личном деле это не отражено.
— Ну, мало ли что там не отражено. Я У-2 только пилотировал, дядька у меня в сельхозавиации работал, ну и показывал, что да как. А когда подрос, то и за штурвал пускал.
— Замечательно, — говорит командир. — Тогда план оставляем без изменений. Ну, отдышались? Тогда встали и пошли.
… Ну, а дальше, ребята, началась такая катавасия, что рассказать о ней связно у меня таланту не хватит. Объект, конечно, был учебный, но солдатиков туда согнали — сотни две, не меньше. Тут нам вся наша учеба и пригодилась — и как через речку незаметно перебираться, и как часовых бесшумно резать, и как под колючей проволокой ужом скользить. Все шло нормально, пока мы в центр пробирались — а была эта база, вроде нашей «Синицы», только очень чистенькая и вся какая-то отутюженная, как солдатская форма в части, где генерала с проверкой ждут. Домики стоят фанерные, на наши непохожи, перед ними цветнички, дорожки, гравием посыпанные, все культурно. Но ближе к центру, тем охраны больше. В конце концов, нашли этот штаб — а вокруг него оцепление. Не пройти, не про ехать. Мы лежим за штакетничком, обмозговываем ситуации И тут Николаич — ну светлая же голова, говорю! — шепчет:
— Тут где-то коммуникации должны быть подземные! Может по ним попробуем?
Товарищ Жора говорит:
— Ну, ищите.
Стали искать. Подобрались к водокачке — рядом с ней два часовых с автоматами. Мы их сняли так быстро, что они даже пикнуть не успели. Тут надо пояснить, что оружие и у нас, и у солдатиков было настоящее, только патроны холостые, но шуметь было ни в коем случае нельзя — сбежится охрана и расстреляет нас, как куропаток. Поэтому мы аккуратно этих часовых спеленали, рты им заклеили и в кирпичный сарай при водокачке оттащили. И тут нам очень повезло, потому что в сарае этом обнаружился люк, и был он входом в те самые коммуникации, о которых Николаич твердил.
Проползли мы по ним, все время с компасом сверяясь, чтобы выйти как раз к оцепленному автоматчиками штабу. Ползли долго, в дерьме извозились, что твои золотари, но это ничего, нет такой грязи, чтобы водой нельзя было отмыть. Вылезли в подвал под штабом, послушали, где сверху голоса бубнят — видно, там совещание. Потом выбили люк, что выходил в соседнюю комнату, и посыпались из подпола, как тараканы.
В штабе человек двадцать было, в основном офицеры, а охраны мало. Мы первым делом, конечно, охрану вырубили — тут капитан отличился, как пошел поршнями своими махать, ну чисто молотилка. Да и товарищ Жора, несмотря на то, что помогать нам он как бы не мог, а только приглядывал, пару человек носом в пол все же уложил.
Рассказывать об этом долго, а на самом деле все это за секунды происходило. Я сам не понял, как очутился в центре комнаты, рядом с креслом, в котором плюгавый такой генерал сидел.
Чем он мне так приглянулся — не знаю; может, орденов у него было поболе, чем у прочих, а может, охрана, пока ее Шибанов, как кегли, не расшвырял, первого его кинулась защищать.
В общем, тычу я ему в висок ствол, а сам лезу в карман его кителя — проверить, не там ли часы. В левый, в правый залез — пусто. Потом за отворот и во внутренний карман — вот они, родимые. Тяжелые такие, круглые, как серебряное яйцо. Я их вытащил, цепочку рванул, руку вверх поднял и кричу:
— Есть! Есть часы! Вот они, часики-то!
Почему мне помстилось, что как только я часы эти сцапаю, враги наши оружие тут же побросают — не знаю. С дури, наверное.
Тут мне товарищ Жора тихонько так шепчет:
— Хорошо, старшина, предмет ты добыл, теперь уходить надо.
А как тут уйдешь? На улице шухер, в окна, в двери лезут автоматчики. Офицеры, которые в штабе были, пока мирно лежат на брюхе, как их капитан с Николаичем положили, но начнись стрельба, хорошего от них тоже не жди. В подпол обратно прыгать? Ну так теперь-то они знают, откуда мы появились, пустят газ да передушат, как котят. А бой принимать — силы слишком неравные. Что делать?
И тут до меня медленно, но доходит, что никто ведь в нас не стреляет! И не стреляет потому, что я этого плюгавого генерала до сих пор на мушке держу! А стоит мне руку с пистолетом от виска его отвести, как затишье это немедленно кончится.
Я кричу:
— Катерина, целься в моего генерала, быстро!
Молодец девка, два раза повторять не просит. Тут же свою винтовку ему в пузо наставила.
— Так, — говорю, — товарищи солдаты, сейчас мы отсюда свалим вежливо, а вы нас пропустите. Потому что иначе от главнокомандующего вашего только рожки да ножки останутся. А если вы без глупостей обойдетесь, то вернем мы его вам в целости и сохранности, зуб даю.
И пошли мы. Сначала капитан с двумя пистолетами, за ним я с генералом, за мной Катерина, с винтовкой, в генерала через плечо мое нацеленной, а за ней Николаич с автоматом. Ну, и следом товарищ Жора, который вроде как не при делах, но выглядит очень довольным.
Вышли из штаба, вокруг — толпа. Я кричу:
— Расступись, товарищи, дорогу главнокомандующему!
Расступились. Только у выхода с площади какой-то резкий лейтенант на меня все-таки прыгнул, но Сашка его почти не глядя из обоих стволов снял.
