– Что значит начеку? – Содрогнувшись, она встала и подошла поближе к огню. – В дневниках его называют он или оно. Что-то или кто-то, приводивший в ужас разумных, образованных женщин.
И убивавший мальчиков. Она не выговорила этих слов вслух.
– Но ты, тоже разумная и образованная, не видела ничего. И не слышала ничего, ничего, кроме голосов, которые могли быть лишь эхом, запутавшимся в перекрытиях дома. – Он улыбнулся. – Будет тебе, Джосс. Ты знаешь, каким знаком надо защищаться от зла, верно? – Он поднял два пальца и скрестил их перед ее лицом. – Будь наготове, если он или оно покажется. А так – забудь. Тому здесь нравится. Дом просто чудо. Во всех домах есть свои заморочки. Лестницы в погреб, озера, и ребенок без присмотра может свалиться туда в любой день – сегодня или давным-давно. Ты будь осторожна, следи за ним. Лин кудахчет над ним как курица-наседка. Большего и желать трудно.
– Наверное.
Итак, он забрал еще одну жертву. Мальчик мертв. Следующим буду я. Почему она не может понять, что происходит…
Как могут столь многие люди воображать себе одно и то же? Или они читали дневники друг друга, возможно, сидя в этой самой комнате, греясь у огня, а их волосы вставали дыбом от ужаса в темноте долгих зимних ночей? Почему-то Джосс в такое не верилось.
В кухне было тепло, уютно и светло. Когда они вошли, Лин взглянула на них. Она только что поставила в духовку торт, и лицо ее раскраснелось от жары. В углу на полу Том играл в кубики, строя замок с довольно странной симметрией. Лин машинально вытерла лицо рукавом.
– Люк только что вышел, что-то бормоча, – сказала она. – Я решила, он подумал, что вы свихнулись.
– Что-то в этом роде, – вымученно улыбнулась Джосс. – Так или иначе, мы получили хорошую взбучку, полны раскаяния и готовы помочь тебе накрыть на стол. – Она смотрела на Тома, борясь с желанием взять его на руки.
– Замечательно, – отозвалась Лин. – Люк сказал, что ты считаешь, будто на доме лежит проклятие. – Она нахмурилась. – Ты ведь так не думаешь, Джосс?
– Конечно, она так не думает. – Дэвид сел рядом с Лин. – Что мне прикажете делать? Жду кулинарного урока.
Лин кокетливо взглянула на него.
– Может быть, я сделаю печенье. – Она покраснела.
Магическое слово немедленно привело в действие Тома. Разбросав яркие кубики по полу, он поднялся на ноги, удачно избежал протянутых рук Джосс и вцепился в Лин.
– Том готовить печи, – твердо заявил он, встал на цыпочки и завладел деревянной ложкой.
Джосс несколько минут наблюдала за ними. Спина ныла, она чувствовала себя на редкость уставшей. Лин откровенно флиртовала с Дэвидом, который пытался обратить все в шутку. Когда Джосс ушла из кухни, никто не заметил ее ухода. Дэвид и Лин, перемазанные не меньше Тома, слишком громко смеялись, чтобы услышать стук закрывшейся двери.
В большом холле Джосс остановилась и огляделась. Лин поставила на стол огромную вазу с бутонами нарциссов. В относительном тепле дома они распустились, и холл наполнился дивным ароматом. Это был счастливый запах, напоминающий о весне, оптимизме и возрождении. Она некоторое время стояла, глядя на цветы, потом медленно направилась в кабинет. На стуле, где она недавно сидела, лежал бутон розы. Джосс не в состоянии была отвести от него глаз. Дэвид не мог его туда положить. Он бы никогда так глупо не поступил! Протянув руку, она потрогала розу. Ледяная, замерзшая. В тепле комнаты она уже начинала опадать. Джосс с отвращением взяла цветок и принялась рассматривать. Было в нем что-то печальное и неприятное, хотя она не могла сказать, что именно. Она еще немного посмотрела на него и швырнула в огонь.
Лежа на спине, Джосс выгнула шею, чтобы увидеть изображение ребенка на экране. На этот раз он был виден четко – маленькие ручки и ножки, свернутый в клубочек пульсирующий комочек жизни.
– Вы можете сказать, это девочка или мальчик? – спросила она. Все утро этот вопрос мучил ее.
– Если бы и могла, не имею права. – Врач спокойно продолжала сканирование.
– Мне нужно знать, – настаивала Джосс. – Пожалуйста. Мне действительно нужно знать.
– Да ладно тебе, Джосс. – Люк сидел рядом на стуле и с удивлением таращился на изображение на экране, которое было его ребенком. – Куда интереснее не знать. Нам ведь все равно, верно, был бы здоровенький.
– Мне нужно знать, Люк, – рассердилась Джосс. – Пожалуйста, скажите мне. Я не проговорюсь.
Женщина отошла от кушетки.
– В больнице не принято сообщать такие сведения матерям. – Она вытащила салфетку из коробки и принялась снимать гель с живота Джосс. – Но, по правде говоря, дорогая, я не знаю. Ваш ребенок так лежит, что ничего не видно. Значит, вам следует набраться терпения и тогда сами узнаете. Уже двадцать восемь недель. Недолго осталось. Я только могу сообщить, что малыш в полном порядке. Никаких неприятностей ждать не следует. – Она улыбнулась и накрыла Джосс простыней. – Отдохните немного, пока я заполню все бланки, и вы сможете потом взять домой фотографию. – Она села на стул и на нем доехала до стола.
– Люк, уговори ее сказать. – Глаза Джосс наполнились слезами.
Люк с недоумением смотрел на нее.
– В чем дело, Джосс, черт побери? Мы же договорились, что нам все равно.
– Нет, мне не все равно. Я хочу знать.
Врач уже нацепила очки в металлической оправе. Повернулась и уставилась сквозь них на Джосс.
– Миссис Грант, я уже говорила, что не могу сказать, даже если бы хотела. – Нахмурившись, она встала и швырнула очки на стол. – Вам не следует расстраиваться. Вам это вредно, очень вредно.
В машине по дороге домой Люк молчал, пока они не выехали за город. Потом спросил:
– В чем дело, Джосс? Она сказала, что с ребенком все хорошо.
– Я должна знать, Люк. Мне скажут в Лондоне. Уверена. Как ты не понимаешь? Если это мальчик, то он в опасности…
– Нет! – Люк резко нажал на тормоза. – Хватит, Джосс! Не хочу ничего больше слышать. Бред какой-то. Том не в опасности. Этот ребенок, девочка или мальчик, тоже не в опасности. Ты не в опасности. Я не в опасности.
Машина за ними загудела, и водитель, объезжая их, поднял руку в неприличном жесте.
– Не о чем беспокоиться. Послушай. Я попрошу священника придти и поговорить с тобой. Ты будешь чувствовать себя спокойнее, если он освятит дом, изгонит из него злых духов или еще что-нибудь сделает? Ты тогда успокоишься?
Exorcizo te, in nomine Dei Patris omnipotentis, et in nomine Jesu Christi Filii ejus, Domine nostri, et in virtute Spiritus Sancti…
Вздохнув, Джосс откинулась на сиденье и медленно покачала головой. Зачем? Все уже было испробовано.
Но Люк тем не менее недели через три пригласил священника. Джеймс Вуд сидел на кончике стула и вежливо слушал Джосс, потом Люка, а майское солнце весело заглядывало в окна.
