– Морис, а почему Марика улыбается, не разжимая губ? Она боится показать клыки? Это из-за Рея, или Мастер по каким-то причинам не может их убрать?
– У нее нет клыков. Ей выдрали их родители, когда она была еще девочкой. Они были уверены, что таким образом избавят ребенка от желания пить кровь.
Бедняжка, как же это было жестоко с их стороны. Как они могли!
– Нелегкое было существование у девушки. В десять лет ее пытались сжечь жители родной деревни, но Марика сумела порвать путы и убежать. Затем ее травили, как зверя, в окрестных лесах. Ее укрыла полусумасшедшая старуха, которая одиноко обитала на болотах. Несколько лет Марика прожила с ней, питаясь лишь кровью лягушек и птиц. А когда старуха умерла, девушка решила вернуться к людям. Моравия начала восемнадцатого века представляла не самое лучшее место для существования вампира. Присутствие людей всколыхнуло в ней жажду крови. Сила в ней таилась нечеловеческая, сама понимаешь, и чем больше она пила, тем больше хотелось. Перебираясь из поселения в поселение, из города в го род, она убивала без разбора. Психика у нее была нарушена еще с тех пор, как ее лишили клыков и гоняли по лесам, а осенью и весной наступало обострение. Она не кусала, как все вампиры, а рвала плоть. Тикси, – Морис грустно усмехнулся, – ее зубов дело. Ее схватили в тот момент, когда она пила у него кровь из изуродованной шеи. Забивали ее, как бешеную собаку, после чего закопали где-то на развилке дорог. Поднявшись из могилы, Марика снова была вынуждена бежать. И так происходило несколько раз. Потом ее нашел Мастер Хейвуд, – Морис показал глазами на джентльмена с орлиным профилем. – Затем они вместе нашли Тикси и других. Но периодически, раз в пятьдесят лет, Марика срывается. Поэтому Хейвуд, да и сам Магистр постоянно контролируют ее. Сейчас с ней все в порядке, у нее даже есть друг, который ее подкармливает.
Может быть, следующая свадьба будет их? Смотрю на девушку-Мастера необыкновенной красоты, и такая жалость просыпается к ней. Ведь Марика должна бы ненавидеть людей лютой ненавистью, а она обнимает нашего малыша и разговаривает с ним, совсем как добрая, ласковая сестра. Двадцать пять Мастеров, включая Мориса, и у каждого своя, неповторимая история несчастий и мучительного познания мира. Я улыбаюсь девушке, целующей моего сына, а самой так хочется подойти и обнять ее!
Веселье тем временем продолжается. Кто-то все еще танцует, кто-то переместился обратно в столовую. Люди вперемешку с вампирами. Разговаривают, шутят, смеются. Никто из моих друзей ничего не подозревает, и слава Богу!
Убедившись, что гости отдают должное угощениям и напиткам, а мама, как всегда, с успехом сумела занять всех беседой, я перекинула через руку кружевной шлейф и пошла показывать Полыхающей нетерпением Долли дом. За нами увязалась моя привычная компания: Шерри, Лестер, Дайана и вездесущий Рене Траум. На мою подругу розовый цвет действует, похоже, возбуждающе, она не замолкает. Ни Дайане, ни Шерри не удается вставить ни слова, впрочем, они и так бродят с широко открытыми от удивления и восторга ртами.
– Дорогуша, после всего увиденного ты не убедишь меня, что твой муж обычный провинциальный коп. Поверь, я знаю, что говорю, я тебя старше на целых шесть лет. Думала, что такие мужчины уже вымерли как динозавры. Банальная встреча в баре занюханного городка, и ты превратилась в принцессу! Очень необычный дом, похож на шкатулку с секретом. – Если бы она знала, как близка к истине! – Почему бы вам не жить здесь? Внешность и манеры твоего мужа, твоя известность откроют вам двери в лучшее общество. Впрочем, я выяснила, что друг Мориса, тот, с орлиным профилем, – французский барон, а веселый толстячок – испанский гранд. Мне только не понравился англичанин-блондин… О, какой прелестный столик! Дамы на редкость хороши! А этот красавчик-свидетель! Кстати, Гленда, женат? Держится великолепно, но интереса, которого я заслуживаю, он почему-то не проявляет. А впрочем, это по молодости лет. – Ну да, всего-навсего на шестьдесят один год старше тебя! – И все же странная компания, почти все из Европы, что их связывает с Морисом?
– У тебя острый глаз, подруга, считай, что они принадлежат к особому закрытому клубу для избранных. – Кажется, я уже научилась у своего супруга говорить чистую правду. – В дворянских корнях я не уверена, но по воспитанию и образованию, вполне достойны. Точно знаю, что Морис происходит из семьи плантаторов-южан. Отсюда и этот старый дом, картины, мебель – его наследство. Осторожно с этими рисунками, Рене. На них родители Мориса. Они трагически погибли, и маленькие портреты – все, что осталось. Рене, ты не мог бы увеличить и воспроизвести их в красках? Я хочу повесить их в одной очень интересной гостиной, где уже есть немного странный портрет. Пойдемте покажу, только не удивляйтесь.
Я веду друзей в зал с портретом «молодого» Мориса. Художник Рене, высокий, худой, с быстрыми карими глазами, воскликнул:
– Я, кажется… нет, уверен, узнаю руку своего пра-пра-прадеда! У нас, к сожалению, сохранились только две его картины и еще семейное предание, что Марко Антонио Секеларис после написания одного портрета сошел с ума, утверждая, что видел самого демона. – Если бы ты только знал, как он был недалек от истины! – Ты разве ничего не видишь странного в предке твоего мужа, Гленда? Я бы поклялся, что этот господин и Морис, одно и то же лицо! – Ох, Рене, не дай Бог, с твоей дотошностью ты докопаешься до всей правды! – Невероятно, сколько лет прошло, – больше ста!
Долли перебила художника:
– Прекрати, Рене, а то действительно пойдешь по стопам своего прародителя. У Балантена, в отличие от его пращура, живой, острый ум, довольно саркастическая усмешка. И ко всему прочему едкие замечания по поводу нашей компании. Невозмутимость, скорее всего, показная, но не исключаю и врожденную. Однако ставлю пятьдесят долларов, что с ним в постели Гленда не скучает. Когда он на тебя смотрит, его глаза сверкают, словно бриллианты у тебя в кольце. Дай-ка мне руку! Такого я еще не видела! И малыш Рей его полюбил. Счастливая! Я так тебе завидую!
Я обрадовалась:
– Правда? – и крепко сжала руку Долли. Пока не посыпались очередные вопросы, на которые не всегда можно дать ответ, предложила:
– Пойдем к остальным. Нехорошо надолго оставлять гостей. Долли, как я выгляжу?
– Сногсшибательно! Кстати, здесь хоть где-нибудь есть зеркало?
– В туалетной комнате, в конце коридора.
Я вернулась в большой зал и сразу нашла Мориса.
– Я показывала дом. Представляешь, как тесен мир: Рене Траум – правнук того самого художника, который писал твой портрет. У него недавно успешно прошла выставка последних работ. Часть из них купила известная галерея. Ему можно заказать портрет твоих родителей с маленьких рисунков. Я не очень долго отсутствовала? Никогда еще не была хозяйкой такого большого приема, обычно распоряжалась Долли. Тебе понравились мои друзья? Почему Магистр один? Можно я с ним поговорю?
