— Дункан, — выдохнул он и торопливо направился туда, широко шагая по песку. Он ворвался в темную массу, которая расступилась перед ним. Он боялся увидеть кровь, растерзанное тело…
И остановился, увидев, что в центре спокойно сидит Дункан рядом с дусом, напротив него — Рас. И Дункан что-то мирно рассказывает кел. Ньюн на мгновение закрыл глаза и понял, что Дункан рассказывает о себе. Он ощутил, что все окружающие полюбили Дункана. Но вот тот поднял глаза, увидел Ньюна, тревожно поднялся и встал рядом с ним. Немой вопрос застыл в его глазах. Вопрос, вопрос, вопрос, как биение перепуганного сердца.
— Сов-кела, — сказал Ньюн, взяв его за руку. — Я очень беспокоился за тебя, а увидел, что устроил целое представление.
— Все в порядке? — спросил Дункан. — Все в «порядке»?
Вопрос заморозил Ньюна. То, о чем спрашивал Дункан и то, о чем говорилось на Совете — разные вещи. Он положил руку Дункану на плечо.
— Укройся от ветра, сов-кела. Дункан отошел, не спрашивая больше ни о чем. Ньюн посмотрел на лица кел, окружавших его. Все эти лица выражали один и тот же вопрос.
— Спрашивайте своих предводителей, — сказал Ньюн. — Мы выходим утром. Я хотел бы, чтобы вы были с нами. А сейчас, сейчас дайте мне немного времени… Послышалось перешептывание. Он прошел мимо кел и вошел в палатку. Никто не последовал за ним, только дусы. В палатке но было никого, кроме Дункана, освещенного слабым светом через верхнее отверстие.
— Я не должен был спрашивать тебя при всех, — сказал Дункан.
— Не думай об этом. Все правильно.
— Я знаю, — тихо произнес Дункан, — что произошло нечто неприятное. Что-то не так. Но не с тобой и не со мной. Я ошибаюсь?
«О, боги, — подумал Ньюн, — что ты можешь чувствовать?»
— Кому ты служишь? — спросил он вместо ответа.
— Госпоже.
— А если придется воевать?
— Мы не можем воевать! — прошептал Дункан еле слышно. — Ты же знаешь все, чего не знают остальные. Ты знаешь, что у нас нет шансов. Ты хочешь второй Кесрит?
— Если придется воевать… ты будешь мри?
— Да, — отозвался Дункан через мгновение.
— Ты не ошибся?
— Нет. Ньюн обнял его, прижал к груди, откинулся назад, глядя во встревоженные глаза Дункана.
— Сов-кела, если ты ошибаешься…
— Что они решили?
— Решение обычное: путь мри. Ты слышишь меня? Госпожа уже решила, каким путем она поведет нас… возможно, она использует то, что ты передал ей… но не так, как ты предполагаешь.
— Я слышу, — дусы приблизились, издавая низкие рокочущие звуки. Дункан глубоко вздохнул и сделал безнадежный жест рукой, как будто ему нечего было сказать. Его дус ткнулся ему в колени и Дункан стал чесать его шею так, как будто это было самое увлекательное занятие на свете.
— Вы выбрали свой путь, — наконец сказал он. — Я надеялся предложить вам путь, на котором мри могли бы выжить и сохранить свой путь. Если я ошибся, то это не моя вина.
— Нет. Ты не понимаешь. Я не спрашиваю тебя, согласен ли ты умереть с нами. Я говорю о приказе госпожи. Твоя честь… она с нами? Дункан посмотрел на Ньюна. Лицо его в полумраке было суровым. Дункан испугался, затем страх отступил.
— Я предупредил их. Я им все сказал.
— Они поверили?
— Некоторые — да, некоторые — нет. Но я им сказал абсолютно все. И всем. За стенками палатки послышались тихие голоса. Это расходились чужие кел. Ньюн прошел к двери, выглянул, посмотрел на кел яном, которые ждали: молчаливые, угрюмые. Впереди всех стоял Нлил. Ньюн жестом пригласил их в палатку и они молча, торжественно вошли. Дункан по своему рангу должен был бы сидеть вдали, но Ньюн указал ему на место рядом с собой.
— Есть еще у вас вопросы, на которые нужны ответы? — спросил Ньюн. Все молчали. Но вот во втором ряду началось движение. Все головы повернулись и встала Рас. Она извинилась перед кел первого ранга и прошла в центр. Ньюн тоже встал, наполненный тревогой, за ним поднялся Дункан. Рас подошла к нему и обняла, потом обняла Ньюна.
— Я клянусь быть первой, — сказала она. Стали подходить и другие: Перас и Десаи, Нлил и Мерин, Диас и Серас, и все остальные, от первого ранга до последнего. Все сначала обнимали Дункана, а затем Ньюна. Дункан сначала онемел от изумления, но к концу этой странной церемонии сердце его оттаяло. Но вот все снова заняли свои места. Сели и Дункан с Ньюном, а рядом с ними дусы. Ньюн долго молча смотрел на кел, чувствуя, что комок в горле не дает ему говорить. Наконец он справился с ним.
— Теперь о том, что было на Совете. Вы ведь хотели знать это, — сказал он и голос его звучал в его собственных ушах как будто издалека.
Жизнь не существовала и здесь тоже. Боаз смотрела на город слезящимися от слез и от ветра глазами — разрушенные дома, засыпанные песком улицы — и надежды стали таять в ее сердце. Удары его гулко отдавались в ее ушах, руки и ноги болели, как при лихорадке, каждый шаг причинял ей мучения. Мальчики хотели понести ее груз, но она упрямо отказывалась — у них было вдоволь своей поклажи. Дыхание со свистом вырывалось через дыхательную маску, воздуха не хватало. Если бы можно было сорвать с лица маску, скинуть с плеч тяжелый ранец… но это была жизнь. Она изредка поворачивала клапан, включая кислород, хотя он сушил горло и в голове становилось легко, как при головокружении.
По крайней мере в городе не было мертвецов. Видимо, мри в этом городе не бывали с тех пор, как море отступило отсюда. Но город стрелял. И люди, и регульцы засекли места, откуда велся огонь. Что-то здесь оставалось живым, но… но не плоть и кровь, не мри, которых она хотела найти. Галей, шедший впереди, остановился, скинул мешок, уселся на камень. Руки его повисли между колен. Боаз была рада остановке и села рядом. Возле нее принялся аккуратно усаживаться Кэдарин. Да, теперь их было трое. После гибели Лейна Галей решил отправить Шибо на корабль. Он должен был облегчить связь и, как подозревала Боаз, сообщить обо всем, если им будет не суждено вернуться.
— Пожалуй, нужно подойти к центральной площади, — сказала Боаз. Галей кивнул. Он и Кэдарин выглядели ужасно: лица иссушены жестоким холодом и сухостью Кутата, красные следы от масок, потрескавшиеся губы, глаза, как у больных животных, ногти изломаны, кожа на суставах потрескалась. Широкая одежда была хорошо приспособлена для жизни в этом климате. Она хорошо защищала от ветра, холода, песка. Даже закрывала ноги. Она подумала о Дункане, который прошел перед ними по этой земле, вспомнила его изможденное лицо, узкие глаза. Казалось, из этого лица исчезло все человеческое. Она осмотрелась. Здесь все напоминало о мри: камни, улицы, дома. Должно быть, это был большой город. Ее опытный глаз восстановил по развалинам и обломкам, как все это выглядело раньше: чужие очертания, тройственная геометрия.
