Янин внимательнее всмотрелся в экран стереовизора. Локи шли плотной массой, тупо глядя вперед. Даже стадо коров или овец показалось бы состоящим из более разумных животных, чем эти существа, внешне действительно совершенно не отличающиеся от людей.
Чем дольше Янин всматривался в это жуткое зрелище, тем больше убеждался в ненормальности происходящего. В отличие от осмилоков, локи вовсе не были образцами физического совершенства, красоты и гармонии. Несмотря на то, что роста они были примерно того же, что и осмилоки и, в большинстве случаев, черты их лиц были не менее правильными, выглядели они по сравнению со своими разумными собратьями, просто уродами.
Большинство локов были совершенно раздеты, и их жирные, обрюзгшие телеса вызывали чувство глубокого отвращения. Атрофированные руки и ноги казались особенно тонкими рядом с огромными отвисшими животами. Зрелище было просто омерзительным, поскольку стадо локов напоминало стаю тошнотворных мутантов, сбежавших из зловеще карикатурного паноптикума.
— Они откармливают их, как свиней, — сказал вдруг Вилли Джонс. — Но ведь даже свиньи не вызывают такой брезгливости!.. А знаете почему? — Вилли обвел взглядом подавленно молчавших товарищей. — Я не раз задумывался над тем, почему мартышки, гиббоны и другие низшие обезьяны внешне нравятся нам больше, чем человекообразные гориллы и орангутанги, которые, казалось бы, больше похожи на нас, людей… И вообще, казалось бы: чем выше стоит животное на эволюционной пирамиде, тем оно должно казаться нам красивее, или хотя бы привлекательнее… Но это ведь далеко не так… Какая-нибудь рыбка, или бабочка, которая как биовид появилась на Земле сотни миллионов лет назад, вовсе не вызывает у нас отвращения… Хотя рыбы и насекомые относятся несравненно, к более низшим классам, чем, к примеру, свинья, млекопитающее животное… И знаете, к какому выводу я пришел? Это все, оттого, что внешнее подобие, при животной неразумности, выглядит особенно отталкивающе. Именно поэтому локи и вызывают у нас такое отвращение…
— С позиций медицины их внешний облик вполне объясним. — тоном лектора сказала Юна. — Малоподвижный образ жизни, отсутствие необходимости заботиться о пище, защищенность от врагов… Деградация при таком образе жизни обеспечена…
— Особенно, если это образ жизни с детства, — со странной интонацией поддержал Юну Леруа. — Кто угодно превратился бы в животное… Тем более, что здесь имеются желающие сделать это… Неважно каким образом они добиваются этого: подмешиванием ли в пищу специальных наркотических соединений, или притупляющих интеллект снадобий, или просто воспитанием…
Янин удивленно взглянул на Шарля. Только теперь он по настоящему осознал, как мучается его друг, сколько сомнений его одолевает.
— Боже мой, какое омерзительное зрелище!.. — прошептала Юна. — Нет, они не могут быть разумными!.. Разумное существо не может дойти до такого состояния… Ведь мне их даже не жалко!..
— Разумное существо воспитывается обществом, но если с детства преследуется цель воспитать существо неразумным, то эта цель вполне может быть достигнута, — тихо, словно самому себе, сказал Леруа.
Все подавленно молчали, не зная, как помочь своему руководителю одолеть сомнения и обрести былую уверенность.
— Вот ты и ответил на вопрос, мучивший тебя, — сказал вдруг Янин, — Разумность — как фактор среды и воспитания… Конечно, нельзя воспитанием сделать разумной, скажем, кошку? но обратный эффект вполне достижим… Ты понимаешь, о чем я говорю…
— Да, конечно… — поддержала инспектора Юна. — Вспомните «Эффект Маугли»… Ведь в действительности человеческие дети, не получавшие человеческого воспитания, не были похожи на разумных существ. Они так и не привыкли ни к одежде, ни к прямохождению. Но главное: они существенно уступали в интеллекте своим нормальным сверстникам… Собственно говоря, их, вообще, вряд ли можно было называть разумными существами!..
— Введением определенных веществ в организм можно достичь временной потери рассудка, — задумчиво проговорил Леруа. — И не только временной… Я не имею в виду локов, с самого рождения подвергавшихся специальной обработке. Они действительно неразумны. Но есть еще дикие локи… Точнее — одичавшие в лесах и болотах осмилоки. Ведь между локами и осмилоками нет биологической разницы, ибо рождены они одними и теми же существами… Я до сих пор не разобрался в их классификации и тонкостях взаимоотношений между ними… Все эти синие тарулы, горцы и болотники… Вот лунги внешне отличаются и от осмилоков, и от локов, и друг от друга… И между ними всеми идет постоянная борьба…
Янин старался не смотреть на Леруа. Он знал, что Шарль прав, но теперь ему было просто жаль его. Он понимал, что никто не смог бы наказать его так, как он сам себя сейчас наказывает своими мучительными открытиями?
«Но почему же он раньше не понимал всего этого?! — думал Янин. — Ведь это так очевидно! Неужели стремление к цели настолько заслоняло все остальное?! Неужели он опустился до принципа: «цель оправдывает средства»?! Ведь именно следование этому принципу завело эту цветущую некогда цивилизацию в тупик и отбросило назад на тысячелетия!..»
Янин смотрел на бредущих вперед локов и множество противоречивых мыслей лавиной заполонило его мозг. Он вдруг ясно понял, что именно было причиной деградации цивилизации осмилоков…
— Пропанорамируй еще правее, — попросил Леруа Джонса. По-моему, там что-то началось… И когда, наконец, будет готов улавливатель звуков?!
— Он давно готов, — с обидой в голосе сказал Санти. — Никто не сказал мне, что его уже надо включать…
Леруа метнул в сторону Санти сердитый взгляд, но ничего не сказал, хотя всем было ясно, что сказать он хотел что-то очень резкое.
— Надеюсь, ты согласен, что любое изображение лучше смотрится в звуковом сопровождении?.. — спросил Джонс.
Санти торопливо включил улавливатель звуков.
Из динамиков послышался топот тысяч ног. Ни стонов, ни криков. Только тяжелое прерывистое дыхание и топот. Самое страшное заключалось в том, что локов никто не охранял и не подгонял… Не было слышно ни окриков, ни звуков хлыста. Они сами шли на бойню, словно стадо баранов, ведомое опытными пастухами.
— Чуть правее, — скомандовал роботам Джонс. Роботы послушно пропанорамировали телеобъективами вправо и воздух огласился громкими криками, заглушаемыми барабанной дробью.
На экранах появились осмилоки с сетями в руках. Они шли в несколько шеренг. Впереди них шли барабанщики, загонщики с трещотками и копьеносцы.
