— Мы заперты, заперты, — шептала Хилфи, вытирая слезы, обильно текущие из разъеденных дымом глаз и поддерживая Тулли, который в свою очередь старался поддерживать ее. Они долго-долго плелись сквозь бесконечный хаос станционных бункеров и воронок в надежде найти хоть какую-нибудь лазейку. — Ладно, Тулли, остановись. Похоже, нам все равно не выбраться наружу.
В это время до них снова донеслись звуки выстрелов, но теперь они звучали уже с другой стороны. От неожиданности Хилфи так резко дернула Тулли за руку, что они оба полетели вниз, причем Хилфи больно ударилась боком о палубную плиту. Вскочив и вцепившись в как-то странно обмякшего Тулли, она потащила его к ближайшему углу. Боги, только бы найти там укрытие…
За поворотом они обнаружили нишу с дверью. Над ней мерцал белый огонек, а чуть ниже виднелась основательно запыленная надпись:
СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД. КОМПАНИЯ РОХОСУ
окруженная рукописными махеновскими каракулями, большинство которых — судя по тому, что кто-то пытался их закрасить, — являлись не совсем пристойными. Хилфи толкнула дверь, но та оказалась запертой, как и все в этой заблокированной секции. Тогда она нажала на звонок, прикрепленный справа.
— Эй, махены, откройте! Это хейни! Впустите нас! Ответом им стал лишь усилившийся звук сирен.
Тулли что-то пробормотал и тяжело опустился на землю. Хилфи уселась рядом с ним, и тут она наконец заметила, что Тулли ранен в плечо. Быстро оторвав полу его рубашки, Хилфи разделила ее на две части. Одну из них она приложила к ране, а второй закрепила повязку на теле.
— Спокойно, — выдохнула она, думая о том, как не допустить, чтобы Тулли запаниковал. — Все хорошо, дружок. Хорошо, понимаешь?
Он прислонился к стене, лицо его приобрело восковой оттенок. Рука, которую он держал на простреленном плече, дрожала, и эта дрожь стремительно распространялась по всему его телу, что служило верным признаком приближающегося болевого шока. Однако он слушал Хилфи, и, судя по выражению его лица, делал это вполне осмысленно.
— Тулли, — обратилась она к нему, — бьюсь об заклад, что станция уже в курсе случившегося, а значит, и «Гордость» тоже. Наверняка Пианфар трясет сейчас всех и вся, чтобы вытащить нас отсюда.
— Пианфар придет?
— Конечно придет! Ты ведь веришь мне, правда? — Она поправила ему повязку и подтянула на ней ослабевший узелок. Тулли пролепетал что-то на человеческом языке, но Хилфи это ровным счетом ни о чем не сказало — автопереводчик остался в пакете — как и одежда, и документы Тулли. А пакет лежал теперь где-то на причале, вместе с Шур…
— Хилфи, — выдавил из себя Тулли, встревоженно подняв глаза. Она повернула голову: неподалеку, в багровом от света доковых фонарей дыму, двигались высокие сутулые фигуры. Облаченные во все черное, они о чем-то негромко переговаривались между собой.
Тулли начал медленно отползать в сторону. Хилфи последовала за ним, а когда он устал и замер, бережно обвила руками его голову, надеясь, что ее темная, красно-коричневая шерсть помешает врагам заметить золотисто-рыжую гриву человека. При мысли о кифах ее желудок скрутился в клубок — с биологической точки зрения они являлись ночными охотниками, а у Тулли, помимо светлых волос, были еще белая рубашка и бледная кожа…
Хилфи прижалась к нему как можно крепче, и в этот самый момент кифы замолчали и один из них посмотрел прямо на беглецов.
— Открывайте эти чертовы ворота! — орала Пианфар, с такой силой колотя по ним прикладом ружья, что испуганные махены решили, пока не стало слишком поздно, пригрозить ей штрафными санкциями. — Именем Консула! — продолжала вопить Пианфар. — Сию же секунду пропустите нас в эту секцию!
— Но она управляется автоматически, — возразил ей через портативный компьютер чиновник станционного офиса, объяснявшийся на ломаном гибриде.
— Консула мне! — зарычала Пианфар на махе-новском стандартном.
В ответ прозвучала какая-то неразбериха — не иначе как говоривший переключился на свой родной диалект.
Черные силуэты наступали в темноте, прорезаемой лишь бледным свечением фонаря, висящего на низком потолке дверной ниши. Хилфи осторожно поднялась и помогла сделать это Тулли — она считала себя не вправе не использовать их последний шанс.
— Беги, если можешь, — прохрипела она ему, уверенная в том, что он был в состоянии ее понять. Но Тулли знал еще так мало хейнийских слов… Он только плотнее прильнул к ней, когда кифы подошли ближе, — очевидно, он уже поклялся себе не сдаваться без боя, невзирая на свои тупые, ни на что не пригодные ногти и слабые ноги, неспособные унести его от кого бы то ни было. А ведь кифы охотились именно за ним — в этом Хилфи даже не сомневалась.
— Тулли, у них очень острые когти, — выдохнула она. — А у тебя нет. Тебе нужно бежать, слышишь?
А между тем кифы приблизились к ним почти вплотную.
— Мы не причиним вам вреда, — сказал вдруг самый высокий из них. — Боюсь, вы находитесь в неподходящем для вас месте, юная хейни. Определенно, в неподходящем. И если бы у вас было оружие, вы его уже использовали бы, не так ли? Впрочем, мы вам не враги.
— Кто вы? — спросила Хилфи, но по мере того как она разглядывала обратившегося к ней кифа, одетого несравненно более изысканно, чем его товарищи, она и сама уже вспомнила его имя и инстинктивно подалась в противоположную сторону, увлекая за собой и Тулли.
— Я — Сиккуккут. Мы встречались на Центральной. Вы ведь не забыли меня, юная Шанур? Поверьте, у меня нет ни малейшего намерения ранить кого-нибудь из вас. Прибавьте сюда тот факт, что нас очень много, и проявите должное благоразумие.
Кифы шагнули к ним.
— Беги! — заорала Хилфи на Тулли, прыгая на крайнего из них и с силой швыряя его головой о стену. — Беги скорее! Беги!
На мгновение зрение покинуло ее, а когда оно снова вернулось, Хилфи увидела, что Тулли пытается оттащить от нее огромную черную фигуру. Рванув на помощь своему другу, она нанесла нападавшему такой удар, что едва не выбила из него мозги.
Но в это время целая группа кифов вцепилась в Тулли и поволокла его прочь.
— Проклятие! — завизжала Хилфи, бросаясь ему на выручку, и тут она почувствовала, что ее руки оказались скрученными за спиной, а чужая и грубая рука крепко схватила ее за горло.
Ворота с грохотом открылись, представив взору входящих дымовую завесу, окрашенную в тусклый красный свет электрических фонарей.
— О боги, — пробормотала Герен. Место аварии можно было распознать издалека по языкам пламени и наиболее густым клубам дыма. Сжав ружье, Пианфар понеслась туда со всех ног, не оборачиваясь и не дожидаясь остальных.
