Судья кивнул с величественной снисходительностью.
— Будьте так добры, брат Симеон, объясните суду сущность и цели вашей организации.
— Мы — религиозная община, так называемые «Цветочки», были зарегистрированы сто с лишним лет назад. Только в этой стране наше братство насчитывает более десяти тысяч членов. Мы практикуем аскетизм и живем подаянием.
— Вы проповедуете ниспровержение правительства Соединенных Штатов путем применения силы и насилия?
— Хвала господу!.. Нет!
— Но аскетизм вы проповедуете? Вы открыто объявляете себя врагами благосостояния?
— Мы понимаем, что аскетизм не всякому по нутру. Однако мы рекомендуем умеренность. Например, три еды в день по две тысячи калорий каждая не нанесут вреда здоровью.
Одни дамы на галерее громко ахнули, другие — более искушенные — захихикали, остальные же с таким увлечением грызли воздушную кукурузу, что не расслышали показаний брата Симеона.
— Постарайтесь избегать излишних описаний непристойных мерзостей, — предостерег прокурор.
— Хвала господу!
— Сколько вы весите?
— Я протестую! — вмешался защитник.
— Суд принимает протест, — объявил судья.
Но прокурор уже добился своего. Брат Симеон, рост которого в сандалиях ручной работы был равен пяти футам восьми дюймам, весил не более ста восьмидесяти фунтов. Прокурор поспешил воспользоваться полученным преимуществом.
— Вы друг обвиняемого Эдвина Лолларда?
— Хвала господу! Прежде был.
— Он тоже принадлежал к аистам… простите, к ассизистам?
— Формально нет. Он был, так сказать, попутчиком. Поскольку мы не можем владеть собственностью, он вел некоторые дела нашей общины. Значительная часть недвижимости «Цветочков» была записана на его имя, в том числе издательство, которое он, кроме того, возглавлял. Строго говоря, это имущество не являлось нашей собственностью, но нам было разрешено свободно им пользоваться, а прибыль шла на содержание общины. Однако юридически его владельцем был Лоллард.
— Не скажете ли вы нам, какое конкретно имущество вы имеете в виду?
— Отель «Ритц», где постоянно проживают многие «цветочки», клуб «Ракетка», едальня «Знаток» на Дифенбейкер-драйв, «Дешевая распродажа дорогих мехов» и издательство «Цветочки». Могу добавить, что некоторые из самых богатых граждан штата Квебек — как и более южных штатов — симпатизируют целям ассизистов. Именно этим людям мы в основном обязаны хлебом насущным. Добавлю также, что наш хлеб насущный обходится им недешево. Аскетизм требует больших расходов. Мы не употребляем в пищу продуктов гидропоники, а кроме того, среди наших членов много вегетарианцев, хотя вегетарианство и не входит в число догматов нашей веры. Пища, которую мы вкушаем, должна быть взращена без применения химических удобрений. Мы пользуемся оловянной посудой и мебелью ручной работы. Все это требует денег. И еще каких!
— Когда обвиняемый начал работать для вашей организации?
— Десять лет назад или даже раньше. Вскоре после развода он прочел «Цветочки святого Франциска Ассизского». Благодаря этой маленькой книжке от новообращенных просто отбоя, нет — и от их денег, разумеется. Члены нашего ордена, естественно, отказываются от личной собственности. Мистер Лоллард посетил брата настоятеля в «Ритце». Там я с ним и познакомился, ибо я заместитель брата настоятеля по финансовым делам. Мистер Лоллард сказал нам, что он отдал свое сердце Даме Нищете. Он сказал (эти его слова я запомнил точно): «Я хочу раздать все мое достояние беднякам». Брат настоятель изображает это куда смешнее, чем я.
Наступило неловкое молчание. Брат Симеон хихикнул.
— Разве вы не видите, в чем соль? Бедняков-то больше нет! Они, как говорится, покинули эту юдоль, — брат Симеон потуже затянул изящное серебряное вервие ручного плетения, препоясывавшее его отвислое брюшко. — Ну, конечно, принять сумасшедшего в наш орден мы не могли, но брат настоятель сумел приспособить его к делу.
— Назначил его директором издательства «Цветочки»?
— Да. То есть хвала господу! Ему это даже нравилось, на его ненормальный лад. Книгочей, знаете ли. Сам же я… ну… — брат Симеон искательно улыбнулся присяжным. — Книгами я не грешу. С гордостью могу сказать, что я так и не научился читать. Однако продаем мы их в немалом количестве, а деньги — это деньги.
— Вы в больших количествах продаете книги? — недоверчиво спросил судья.
— Хвала господу! В лучших домах входят в моду библиотеки. А вы сами понимаете, во что обходится обставить комнату от стены до стены и от пола до потолка книгами по двадцать пять доларов штука.
— А каких размеров бывают книги? — спросил судья.
— Обычно в дюйм толщиной, не больше. Вот тут на столе лежит одна из наших книжек, — брат Симеон указал на вещественное доказательство номер первый.
— Так каким же образом, черт подери, подсудимый обанкротился?
— Это объяснит наш следующий свидетель, ваша честь, — поспешил вмешаться прокурор. — Благодарю вас, брат Симеон.
Брат Франциск Симеон покинул скамью свидетелей, бросил на обвиняемого взгляд, исполненный самой ядовитой ненависти, и вполголоса вознес коротенькую молитву об отмщении.
— Будьте добры, повторите по буквам еще раз для секретаря.
— Ка-О-Эл-Тэ, — она отчеканила каждую букву. — По-моему, фамилию «Колт» может правильно написать любой идиот.
Джилиен Колт плевать хотела и на суд, и на общественное мнение, и на двенадцать неоспоримо состоятельных присяжных, и на вспышки импульсных ламп, и на смертоносные взгляды дам на галерее и куда менее смертоносные взгляды спутников этих дам.
— Как давно вы знакомы с обвиняемым?
— Два года… или около того. Я не веду дневника. Смелости не хватает.
— Вы познакомились с ним…
— В едальне «Знаток». Я обычно обедаю там, когда бываю в городе. Для сохранения фигуры. По-моему, толщина безобразит, а как по-вашему?
— Будьте так добры! Вопросы задаю я.
Джилиен обратила на всколыхнувшийся лик прокурора взгляд, полный невинного удивления.
— Ну конечно! Я просто пошутила!
— Вы ассизистка, мисс Колт?
— Не говорите глупостей. Я? Кстати, можете называть меня Джилиен. Я ничего не имею против.
— Но ведь вы соблюдаете диету?
— Я уже сказала, что толщина, по-моему мнению, безо…
— Вы знали, что обвиняемый был членом этой организации?
— Эдди был аистом? Никогда не поверю. Он считал, что они все обманщики. А меня это ничуть не трогало. Ведь если на то пошло, то в конечном счете кто не обманщик? Так какого черта?
— Мисс Джилиен!
