-- У кого коленки вывернуты?
-- А мордашка симпатичная, -- невозмутимо продолжал Джонни. -- Не будь этого небольшого недостатка, ты бы...
Он не успел закончить -- Бетти поднырнула и сшибла его на землю. Вода облила Джонни с головы до ног. Они продолжали возиться, пока Джонни не перехватил и не зажал Бетти руки.
-- Говори: "Прошу пощады!" -- посоветовал он.
-- Черт бы тебя побрал, Джон Стюарт! Ладно, прошу пощады. А теперь дай мне встать.
-- Идет.
Джонни повиновался. Бетти осталась сидеть, поджав ноги. Взглянув на Джонни снизу вверх, она рассмеялась. Оба они были в грязи и царапинах, которые кое-где переходили в синяки, но чувствовали себя как нельзя лучше. Луммокс наблюдал за их шутливой борьбой не без интереса, но спокойно, поскольку Джонни и Бетти никогда не дрались по-настоящему.
-- Джонни весь мокрый, -- прокомментировал Луммокс исход поединка.
-- Конечно, Лумми, -- он самый мокрый из нас. -- Бетти оглядела приятеля сверху донизу. -- Будь у меня две прищепки, я бы подвесила тебя на дереве. За уши, естественно.
-- Сегодня такой день, что мы высохнем через пять минут.
-- Я не промокла, ведь я в комбинезоне. А ты выглядишь, как драный кот.
-- Ну и пусть. -- Джонни прилег, нашел сосновую иголку и задумчиво прикусил ее. -- Какие здесь прекрасные места, Червячок. Может, нам не стоит идти в шахту?
-- Знаешь что -- после того, как эта неразбериха кончится, перед школой мы вернемся сюда и разобьем здесь на несколько деньков лагерь. И Луммокса возьмем... Пойдешь с нами, Лумми?
-- Конечно, -- согласился Луммокс. -- Буду ловить. Бросать камни. Весело.
-- И чтобы о нас говорил весь город?
-- Не капризничай. Мы здесь -- это главное.
-- Это исключительный случай.
-- Беспокоишься о своей высоконравственной репутации?
-- Ну, кто-то же должен думать и о таких вещах. Мать говорит, что мальчишкам не нравится, если девочки проявляют уж очень большую активность. Она говорит, что все должно быть наоборот.
-- Конечно, так было -- и будет. -- Бетти задумалась. -Но, Джонни, ты уделяешь слишком много внимания словам матери.
-- Наверное, так оно и есть.
-- Старайся жить своим умом. А то ни одной девочке не придет в голову выйти за тебя.
Джонни улыбнулся:
-- Я этим и страхуюсь.
Бетти моргнула и покраснела:
-- Я не говорю о себе! Ты-то мне и даром не нужен!..
Джонни решил сменить предмет разговора.
-- Честно говоря, -- сказал он, -- когда человек привыкает к чему-то, ему трудно жить по-другому. Вот, например, ты помнишь мою тетю Тесси? Она верит в астрологию.
-- Не может быть!
-- Точно тебе говорю. А ведь она выглядит вполне нормальной, не так ли? Но с ней ничего не поделаешь, и я прямо схожу с ума, потому что она только об этом и говорит, а мать настаивает, чтобы я был с тетей вежливым. Скажи я ей, что у нее что-то с головой не в порядке, на нее это не подействует. Куда там! Я должен выслушивать ее бред и делать вид, что тетя совершенно нормальна, хотя она может сосчитать до десяти только на счетах.
-- Счеты?
-- Ну, такие прутики с нанизанными костяшками. Ей нравится, чтобы ее слушали, открыв рот, а я должен доставлять ей это удовольствие.
-А ты не доставляй, -- внезапно сказала Бетти. -- Не обращай внимания на то, что говорит мать.
-- Червячок, ты оказываешь на меня плохое влияние.
-- Конечно, Джонни, -- согласилась Бетти. -- Я рассказывала тебе, почему я развелась с моими родителями?
-- Нет, никогда. Это были ваши дела.
-- Так оно и есть. Но я подумала, если я тебе расскажу, ты будешь лучше понимать меня. Наклонись. -- Притянув Джонни за мочку уха, Бетти стала что-то шептать. По мере того, как она говорила, на лице Джона Томаса появилось выражение искреннего изумления.
-- В самом деле?
-- Факт. Они этого никогда не оспаривали, поэтому я никому и не должна была говорить. Но так оно и было. Я пришла в суд и развелась, и мне дали профессионального опекуна без всяких нудных идей. Но, понимаешь, Джонни, я не для того все это рассказывала, чтобы ты хлопал глазами. То, что тебе досталось в наследство, еще далеко не все; ты сам должен быть личностью, индивидуальностью. Ты -- это не твои родители. Не мать, и не отец. Но ты слишком поздно стал понимать это. -- Бетти выпрямилась. -- Так что будь самим собой и имей смелость принимать собственные решения. И никому не подражай.
-- Червячок, когда ты говоришь обо всех этих вещах, ты выглядишь такой... такой рассудительной.
-- Потому что я всегда такая. А теперь я хотела бы заняться твоими припасами. Очень проголодалась.
-- Ну, прямо, как Луммокс. Мешок с припасами наверху.
-- Перекусим? -- встрепенулся Луммокс, услышав свое имя.
-- М-м-м... Бетти, я бы не хотел, чтобы он обламывал деревья, особенно днем. Сколько им потребуется времени, чтобы засечь меня?
-- Думаю, что не больше трех дней.
-- Ладно. Я захватил еды дней на пять, просто на всякий случай. -- Джонни отобрал двенадцать консервных банок и дал их Луммоксу.
Открывать он их не стал, потому что Луммокс любил проглатывать их целиком и потом ощущать, как в животе у него внезапно становится тепло. Луммокс покончил со своей порцией консервов раньше, чем Бетти вскрыла свою банку. После еды Джонни вернулся к старой теме.
-- Бетти, ты в самом деле думаешь, что... -- Он оборвал себя. -- Ты что-нибудь слышишь?
Бетти прислушалась и серьезно кивнула.
-- Как далеко?
-- Не больше двухсот.
Джонни кивнул:
-- Они прощупывают. Луммокс! Замри!
-- Замру, Джонни. А почему я должен замереть?
-- Молчи!
-- Не сходи с ума, -- сказала Бетти. -- Скорее всего, они просто прочесывают все подряд. Они не смогут обнаружить нас под этими деревьями даже в телескоп. -- Но теперь и Бетти выглядела встревоженной. -- Как бы я хотела, чтобы Луммокс уже был в туннеле. Если у кого-то хватит ума просканировать нашу дорогу, пока мы здесь... ну, тут уже ничего не поделаешь.
Джон Томас не слушал ее. Он весь наклонился вперед, приставив ладони к ушам, как рупоры.
-- Т-с-с! -- прошептал он. -- Бетти! Они возвращаются!
-- Не паникуй. Это просто нас захватило другое кольцо поисков.
Но говоря эти слова, Бетти уже знала, что ошибается. Звук прошел над ними, взмыл и превратился в ровный стон. Они посмотрели вверх, но плотность крон и высота не дали им ничего увидеть.
Внезапно в глаза им ударила вспышка света такой яркости, что, когда она погасла, свет солнца, казалось, поблек. Бетти сглотнула комок в горле:
-- Что это?
-- Сверхчувствительная аппаратура. Ультрафлешь, -- мрачно ответил Джонни. -- Теперь они приглядываются к тому, что разглядели в телескоп.
Звук у них над головами стал еще выше, а затем почти исчез; снова сверкнула ослепляющая вспышка.
-- Стереоснимок сделали, -- с такой же мрачностью объяснил Джонни. -- И если раньше они только подозревали, то теперь-то они нас точно увидят.
