***
Майкл постучал.
Подождал немного и постучал снова. Ответа не последовало. Темно-коричневая дверь с табличкой "5-А" не открывалась.
- Меня не покидает ощущение, что между священником, нашими исчезающими друзьями и твоими "галлюцинациями" существует какая-то связь. - Он снова поднял кулак, замер в нерешительности и слабо ткнул им в дверь. Элисон прислушалась и облокотилась на перила, нагнув голову, уверенная, что этот небрежный зов останется без ответа.
- Может, он знает, что кто-то здесь есть, но не может подойти к двери, предположила она.
- Может быть, - сказал он. - Но скорее всего он просто не хочет чтобы его беспокоили. - Он достал из кармана отмычку.
- Майкл, - тревожно прошептала Элисон, давая понять, что ей не нравится эта его затея.
- Тихо, - велел он. Всунул отмычку в скважину, повернул, но ничего не произошла. Качая головой, Майкл вынул ее и положил обратно в карман.
- Кто-нибудь навещает его, заботится о нем?
- Никто, - ответила она. - За квартиру платит архиепископат Нью-Йорка вот все, что я знаю.
Майкл кивнул и повел ее по направлению к лестнице. Они принялись медленно спускаться в окружении таинственных безмолвных квартир, взявшись за руки, не отрывая взгляда от ступеней, ожидая, что вот-вот в aнетущей тишине раздадутся чьи-то шаги.
Элисон отдала дань традиционным ритуалам, заведенным несколько недель назад. Остановилась напротив двери квартиры 4-А, со страхом, глядя на нее, и быстро добежала до безопасной лестницы, ведущей на третий этаж. Квартира 2-А. Она поколебалась прежде, чем двинуться дальше, в ужасе, что в любой момент могут появиться лесбиянки. Но с ней был Майкл. Сейчас ничего случиться не может, независимо от того, замешан он во всем этом или нет. Так что колебания ее длились мгновения, и она продолжала спускаться по лестнице. Перед тем как ступить на кафельный пол вестибюля, Элисон остановилась и по привычке проверила крепость перил.
На улице Манкл достал из кармана белый носовой платок с монограммой и высморкался.
- Возвращайся ко мне домой и жди, - велел он. - Попробую перевести это. Он помахал в воздухе листочком, на который она переписала буквы из книги. Затем постараюсь разыскать мисс Логан и домовладельца.
- Почему бы мне не пойти с тобой? Он покачал головой.
- Отдохни. Я скоро вернусь, сразу, как покончу с делами.
Он ласково потрепал ее по щеке. Она не откликнулась.
- Давай я поймаю тебе такси.
Они подошли к краю тротуара и через несколько минут остановили машину. Майкл поцеловал Элисон в щеку и распахнул дверцу.
- 71-я улица, дом 17.
Aодитель кивнул. Такси тронулось с места.
Эдисон следила, как фигура Майкла исчезает вдали. Прищурившись, она задрала голову, глядя на окна пятого этажа. Без сомнения, там что-то было. Силуэт. Старый священник. Он сидел точно так же, как и... Элисон не знала, как долго он так сидел. Отец Мэтью Галлиран. Какое-то отношение к происходящим в доме событиям он, без сомнения, имеет. Но вот какое? Элисон продолжала смотреть в окно, и вдруг что-то сверкнуло в лучах солнца, какой-то металлический предмет. Но лишь на одно мгновение.
Такси завернуло за угол.
Глава 20
Путь до Колумбийского университета был недолог. Майкл расплатился с водителем и прошел через главные ворота в университетский городок. Сверившись с листочком бумаги, он повернул налево, к той стороне прямоугольного двора, которая не прилегала к Бродвею, и двинулся по направлению к большому зданию, выходившему на Амстердам-Авеню. Он вошел внутрь и остановился перед застекленным списком, над которым было начертано название факультета: "Литература и иностранные языки". Майкл вновь заглянул в свой листочек и отыскал в списке преподавателей имя: Грегор Рудзински. Оно было почти в самом конце. Скорее всего поляк. Адъюнкт-профессор.
Он поднялся по лестнице, нашел 217-ю аудиторию, открыл старинную дверь и очутился в небольшой полутемной комнате.
За письменным столом сидел неряшливо одетый человек лет тридцати. По виду - типичный профессор, какими их изображают в кинофильмах.
- Войдите, - сказал Рудзински.
- Спасибо, - ответил Майкл, присаживаясь.
- Судя по всему, вы тот самый джентльмен, что мне звонил.
- Да.
- Очень интересно.
- Что именно?
- Вы. У меня есть одно хобби, в котором я стал уже профессионалом.
- И что это за хобби?:
- Пытаюсь по голосу определить внешность человека. Вы именно такой, каким я вас себе представлял, просто удивительно, даже одеты так, как я думал. Но... - он замолчал.
- Но?..
- По вашему лицу я вижу, что дело, с которым вы пришли ко мне, не терпит отлагательств. По телефону я этого не услышал. Вот что странно.
- Вы так уверены в серьезности моей просьбы? - спросил Майкл, потрясенный проницательностью Рудзински.
- Да, - с важностью ответил тот.
- А что еще вы можете увидеть? Рудзински улыбнулся.
- Хотите чаю? Он почти готов. - Он повернулся на вращающемся кресле и потянулся за чайником.
- Нет, спасибо, - отказался Майкл. -Вы обязательно должны попробовать. Это очень редкий сорт, с юга Китая. Исключительный вкус и аромат. Точно не хотите попробовать?
- Я никогда не был большим любителем чая. Тем не менее спасибо.
Рудзински кивнул головой на чайник:
- Новы не возражаете, если я?..
- Что вы! - воскликнул Майкл, изумившись, что человек спрашивает разрешения попить чаю в собственном кабинете. Хотя эти европейцы помешаны на правила хорошего тона. Интересно, что бы он стал делать, если бы Майкл возражал?
Рудзински осторожно наливал чай через ситечко.
- Насколько больше хлопот, чем с самоваром, - заявил он, поднимая дымящуюся чашку. - Восхитительно. Что-то есть в этом чае, что успокаивает нервы и проясняет ум. - Он поставил чашку на стол, достал пачку "Пэлл-Мэлла" и предложил Майклу. - Курите.
- Нет, спасибо, я не курю.
- Вообще не имеете вредных привычек?
- : Не совсем так. Я просто не курю.
Рудзински повертел в руках наполовину пустую красную пачку и отшвырнул ее в сторону. Раскрыл ящик стола, вытащил оттуда ручной работы трубку, набив ее, поджег и откинулся в кресле.
- Так что я могу для вас сделать? Вы, помнится, говорили что-то о переводе.
- И вы сказали, что сможете его выполнить.
- Да, если я правильно вас понял. Можно взглянуть?
Майкл залез в карман и извлек изрядно помятый листок бумаги, на который Элисон переписала буквы. Положил его на стол, разгладил ладонью и передал сгоравшему от любопытства профессору. Тот подвинул поближе лампу и пробежал текст глазами.
- Очень интересно. Форма ранней латыни, употреблявшаяся за 300 - 400 лет до правления Цезарей. Ее можно обнаружить лишь в очень древних рукописях.
