Баттерфильдский агент уставился на доктора, который, допив херес, стал набивать табаком старую трубку.
— Эмос Мэлон? Безумный Эмос? Я слышал о нем. Это — реликт времен горского расцвета, лихой малый. Но во всем остальном, по слухам, он просто сумасшедший.
— Как и половина Конгресса, — невозмутимо ответил доктор. — Думаю, он нам понадобится.
Агент тяжко вздохнул:
— Я полагаюсь на ваше суждение в этом деле, сэр, но признаюсь, более чем сомневаюсь в его исходе.
— Я и сам не очень оптимистично настроен, — сказал доктор, — но мы должны попытаться.
— Ладно. Но как же с ним связаться? Эти горцы обычно не прибегают к цивилизованным средствам связи, и кроме того, они редко задерживаются на одном месте.
— Об этом я сам побеспокоюсь, — доктор закурил трубку. — Мы дадим ему знать, распространим слух, что он нам нужен, и что дело — самое настоятельное и необычайное. Он наверняка явится. А чтобы он наверняка узнал о нашей нужде — тут уж я полагаюсь на те неведомые и неуправляемые средства, через которые его порода людей всегда узнает нужные вещи.
…Они ждали в кабинете доктора. Перед рассветом снежок запорошил улицы города. Теперь утреннее солнце, как бы нехотя вышедшее из-за туч, заставило таять снежинки, угрожая наполнить улицы жидкой грязью.
У железной никелированной печки сидели агент и растрепанный, злой, в бинтах, Любопытный Чарли. Чарли было чертовски плохо, особенно донимала его сломанная правая рука, но он сам настоял на том, чтобы явиться, а доктор считал, что присутствие очевидца придаст их истории больше убедительности.
Часы пробили полседьмого.
— Время прийти вашему горцу, — заметил Фразер. Он был не в лучшем настроении. Его жена, подозрительная и сварливая женщина, до тошноты замучила его ворчанием по поводу его раннего ухода из дома.
Доктор Ваксмэн спокойно поглядел на часы:
— Подождите немного. Погода плохая.
Тут в дверь постучали. Доктор с улыбкой посмотрел на агента.
— Достаточно пунктуален, — неохотно признал Фрэзер. — Непохоже на этих полудикарей.
Доктор встал, отпер дверь и впустил человека ростом много выше шести футов. Одет он был в грязный костюм из оленьей кожи и мокрый колорадский плащ. Два патронташа ленты с крупными гильзами перекрещивали его широкую грудь. На поясе висели нож Боуи и пистолет системы «лемат», любимое оружие офицеров конницы Юга в свое время. Борода его была не такой седой, как у Любопытного Чарли, но темной с проседью. Глаза его были черны, как ночь, а кожа казалась такой же ухоженной, как его сафьяновые сапоги.
— Холодное нынче утро, — сказал он, направляясь к печке. Он погрел руки, ласково глядя на печку, затем повернулся к ней спиной.
Доктор запер дверь, чтобы не шел холод, и представил всех друг другу. Фразер с опаской подал свою мягкую руку локтю, поглядев на его могучие руки. Любопытный Чарли обменялся с гостем крепким рукопожатием, несмотря на возраст и недомогание.
— Ну, джентльмены, слышал я, что ваш народ столкнулся с трудностями из-за Золота.
— Хотите сказать, из-за птицы, — сказал Чарли, прежде, чем доктор и Фразер успели раскрыть рот, — самой большой крылатой твари, которую я видел в жизни, мистер. Убила двоих наших и утащила нашу добычу. И еще утащила лучшего мула. Думаю, назло, потому что хватило бы с нее Однопалого и Джонни на ужин.
— Не спеши, старина, — мягко сказал Безумный Эмос. — Пусть у тебя хотя бы голова останется неповрежденной. Теперь расскажи-ка побольше об этой вашей златолюбивой птичке. Для меня это слишком любопытно, иначе я бы сюда не явился.
— А почему вы все же явились, мистер Мэлон? — с интересом спросил Фразер. — Ведь у вас нет гарантии, что ваш труд будет оплачен, даже — самая трудная его часть, которая может потребовать наибольших усилий.
— Ну, об этом я сейчас не очень то думаю, приятель, — он улыбнулся, показывая большее число зубов, чем обычно бывает у людей его профессии. — Я здесь из любопытства, как кошка.
— Любопытство, — сказал Фразер, желая посмотреть, что ответит гость, — если вы помните, погубило кошку.
Горец повернулся к нему и посмотрел на нет своими черными глазами так, что агент слегка поежился.
— Как я понимаю, мистер Фразер, рано или поздно все мы помрем.
Любопытный Чарли с помощью доктора и агента, пересказал историю дьявольской птицы, напавшей на лагерь и убившей двух его товарищей. Потом Фразер пересказал рассказ несчастных из почтовой кареты. Они с Чарли не во всем были согласны, касательно размеров и цвета чудовища, но в основном их истории совпадали.
Когда они кончили, Безумный Эмос откинулся на спинку вертящегося стула, заскрипевшего под его тяжестью, сцепил руки на коленях и сказал:
— Ну, черт возьми, то, о чем вы рассказываете, джентльмены — это не птица. Я так и думал, когда услышал об этом впервые, но не был уверен. То, что напало на вас, старина, — сказал он Чарли, — и на вашу карету, мистер Фрэзер, — самый настоящий чистопородный представитель драконьего племени.
— Прошу прощения, мистер Мэлон, — скептически сказал доктор, — но драконы — легендарные создания, плод воображения наших менее образованных предков. Сейчас на дворе — просвещенное девятнадцатое столетие, сэр. Мы не склонны к подобным суевериям. Я сам как-то столкнулся со змееловом, который обещался снабдить меня порошком из рога единорога. Я немного сведущ в химии и доказал, что этот порошок был добыт всего лишь из рога обыкновенного вола.
— Ну, а теперь вам, может быть, придется поглядеть на дело немного иначе. Ведь ваше пропавшее золото и все прочее — не легенда.
— Тут он прав, — резко сказал Чарли.
— Я думал, что это мог быть огромный орел, обычно живущий только высоко в горах, на неприступных вершинах… — начал доктор.
— Хо! — Безумный Эмос хлопнул себя по колену (этот удар свалил бы с ног любого человека). — Нет в мире такого орла, чтобы утащить взрослого мула или стальной сейф с двадцатью фунтами золота! Нет на свете орла, разукрашенного, словно павлин. Нет, это — настоящий дракон, клянусь печатью Соломона!
Заговорил Баттерфильдский агент:
— Мне трудно спорить с вами, джентльмены. Я не обладаю вашими научными познаниями, доктор, а также вашим авторитетам в вопросах таинственного, мистер Мэлон. Но самое главное для нас — это не то, как это называется, а то, как бы его больше не видеть. — Он с надеждой посмотрел на горца.
Про Мэлона одни говорили, что он раньше был доктором, другие — что он был капитаном клиппера. Говорили даже, будто он был профессором Сорбонны во Франции. Говорили также, что он просто набит тем, чем запасаются на зиму белки в Колорадо, Фрезеру было мало дело до этого. Он прежде всего не хотел давать объяснений в случае пропажи другого сейфа с золотом, а груз монет должен был прибыть из Денвера через неделю…
