— Пожалуй, — Уилсон задумчиво кивнул, — только никаких ссылок.
— Зачем нам на кого-то ссылаться? — фыркнул Мэннинг. — Фотографии говорят сами за себя. Чудовище — назовем его для удобства, родителем — подверглось при попадании в туннель воздействию принципа перемещения во времени. Этот принцип запечатлелся у него в сознании, или чем оно там наделено, а потом передался по наследству детенышам.
— Однако людям понадобились временные туннели и механические приспособления, — заметил Уилсон, технологические достижения и…
— Черт побери, Стив, — перебил Мэннинг, пожимая плечами, — я не знаю и не притворяюсь, будто знаю, как они исхитрились это сделать. Но из снимка следует, что чудовища убегают в другое время. Возможно, все они укроются в одной и той же эпохе, возможно, в разных. И потом, разве нельзя предположить, что способность перемещаться во времени была заложена в них изначально? Может статься, они решили, что у нас им оказали нелюбезный прием, а в меловом периоде примут с распростертыми объятиями.
— Слушайте, — проговорил Уилсон, — динозавры вымерли…
— Чем не гипотеза, правда? — хмыкнул Мэннинг и застегнул папку. — Нам пора. Поблагодари Стива, Бентли.
— Нет, — возразил Уилсон, — благодарить надо не меня, а вас. Если бы не вы, мы бы промучились Бог знает сколько дней, скорее всего, без толку. — Он проводил гостей, затем снова уселся за стол.
Невероятно, подумалось ему. Невероятно — и вполне правдоподобно. Человек склонен, что естественно, мыслить человеческими категориями, но бессмысленно требовать того же от инопланетян. Люди из будущего раз за разом подчеркивали, что инопланетяне не просто кровожадные звери, но высокоразумные существа. Несомненно, на свой, инопланетный лад. Их мышление и физические способности никак не соответствуют человеческим. С этим трудно свыкнуться, однако они, похоже, способны, повинуясь инстинкту, совершить то, для чего человеку необходимо изобрести машину.
Мейнард Гейл и его дочь вошли в кабинет так тихо, что Уилсон заметил их присутствие лишь тогда, когда случайно поднял голову.
— Вы просили нас зайти, — сказал Гейл.
— Взгляните, — предложил Уилсон, — сначала вот на эту. Остальные — увеличенные изображения. Взгляните и скажите, что вы думаете.
— Меловой период, мистер Уилсон, — произнес Гейл, тщательно изучив снимки. — Где была сделана фотография? И откуда взялось чудовище?
— Фотограф снимал инопланетянина. В решающий момент тот исчез.
— Чудовище исчезло?
— Да. Это второй известный мне случай. Возможно, были еще, но я знаю только о двух.
— Что ж, — проговорил Гейл, — вполне возможно. Они настолько отличаются от нас… Те, которые вырвались из туннеля, переместились во времени, причем переход должен был занять не более доли секунды. Наверно, им хватило. — Он содрогнулся. — Но если так, если они обрели способность свободно путешествовать во времени, смогли так быстро освоить то, на что у нас ушли десятилетия, значит, поистине чудо, что мы сумели противостоять им на протяжении двадцати лет. Они, должно быть, играли с нами, развлекались, забавлялись, как кошка с мышью. Они оставляли нас про запас.
— Мне кажется, вы несколько преувеличиваете.
— Не знаю, может быть. Так или иначе вам следует побеседовать с доктором Вулфом. Он, вероятно, даст квалифицированное объяснение.
— Но у вас сомнений нет?
— Нет, — подтвердил Гейл. — Это не розыгрыш?
— Тому Мэннингу можно доверять, — сказал Уилсон. — Мы вместе работали в «Вашингтон пост», часто сиживали за одним столиком в баре, словом, были как братья, пока меня не назначили сюда. У него не столь извращенное чувство юмора. Да и Бентли я заподозрить не могу. Он молится на свои камеры, и у него не поднимется рука использовать их ради недостойной цели. Он и вправду молится им, каждый вечер, перед тем, как лечь спать.
— Таким образом, мы имеем неоспоримое доказательство того, что чудовища убегают в прошлое, предвосхищая наши намерения.
— Думаю, да, — согласился Уилсон. — Мне требовалось услышать ваше мнение, поскольку вы знаете инопланетян куда лучше нашего.
— Но от разговора с Вулфом вы не отказываетесь?
— Нет, конечно, нет.
— Мистер Уилсон, мы, собственно, хотели бы кое-что с вами обсудить. Говоря «мы», я подразумеваю себя и свою дочь.
— Что именно?
— Мы вас приглашаем, — сказал Гейл. — Возможно, вы отвергаете наше приглашение, возможно, даже оскорбитесь. Однако многие другие, как мне кажется, приняли бы его с радостью. На мой взгляд, оно чрезвычайно привлекательно. Простите мою неуклюжесть, я очень волнуюсь. Мы приглашаем вас с собой в миоцен. Присоединяйтесь к нашей группе. Мы будем искренне рады.
Уилсон не шелохнулся. Он пытался найти нужные слова, но они не шли на язык.
— Вы наш первый и, быть может, единственный друг, — прибавила Элис. — Вы помогли нам с бриллиантами и вообще столько для нас сделали! — Она быстро подошла к столу, наклонилась и поцеловала Уилсона.
— Не торопитесь отвечать, — сказал Гейл. — Вам, наверное, необходимо подумать. Если вы откажетесь, мы больше не станем об этом заговаривать. Помимо всего прочего мы исходили из тех соображений, что вы, люди настоящего, все-таки последуете за нами через временные туннели. Я надеюсь на лучшее, однако, по-моему, вам не суждено избежать того кризиса, который сокрушил общество наших предков, то есть опять-таки вас.
— Не знаю, — выдавил наконец Уилсон. — Честное слово, не знаю. Дайте мне собраться с мыслями.
— Конечно, конечно, — отозвался Гейл.
— Я рассчитываю на ваше согласие, — прошептала Элис на ухо Уилсону.
И они ушли — так же тихо, незаметно, как и появились. В кабинет исподволь проникали сумерки. В приемной раздавался стук пишущей машинки; иногда он прекращался — видимо, тот, кто печатал, искал подходящее слово. У стены приглушенно стрекотали телетайпы. На аппарате Джуди посверкивал один световой индикатор. Нет, не Джуди, поправил себя Уилсон. Джуди улетела в Огайо, и теперь аппарат будет принадлежать кому-то другому. Джуди, воскликнул он мысленно. Джуди! Господи Боже, что на тебя нашло? Зачем ты улетела?!
Без нее было так одиноко. До сих пор он просто-напросто не подозревал, что она для него значит. Джуди оберегала его от одиночества, которое он ощущал даже в компании тех, кого числил среди своих друзей. А рядом с ней всякое одиночество казалось пустой выдумкой; самая мысль о том, что она где-то поблизости, веселила сердце. Однако Огайо не столь уж далеко. В наши дни понятие расстояния сократилось до пределов от силы полутора десятка часов в самолете. К тому же существуют почта и телеграф, да и телефоны пока работают. Уилсон попробовал вообразить себе текст письма к Джуди, но скоро сообразил, что писать все равно не станет.
