— Медленно и методически — это хорошо, — сказал Пучко. Но все-таки сколько потребуется машин?
— И людей, — сказал Гайдадымов. — И дней.
— Пятьдесят машин, четыреста пятьдесят человек и максимум трое суток.
— Как вы думаете истреблять пиявок? — спросил Джефферсон.
— Мы очень мало знаем о пиявках, — сказал Ливанов. — Пока мы можем полагаться только на два средства: отравленные пули и огнеметы.
— А где это взять?
— Боеприпасы отравить несложно, а что касается огнеметов, то мы их изготавливаем из пульпомониторов.
— Уже изготавливаете?
— Да.
— Хороший план, — сказал Лямин. — Как вы думаете, товарищи?
Гайдадымов поднялся.
— Против такого плана я не возражаю, — сказал он. — Только постарайтесь не брать у меня строителей. И разрешите мне сейчас удалиться.
За столом зашумели. «Отличный план, что и говорить!» «А где вы возьмете стрелков?» — «Наберутся! Это строителей не хватает, а стрелков хватит!» — «Ох, и постреляем же!»
— Я еще не кончил, товарищи, — сказал Ливанов. — Есть вторая часть плана. Видимо, территория Старой Базы изрыта трещинами и кавернами, через которые пиявки выходят на поверхность. И там, конечно, полно подземных помещений. Когда кольцо замкнется и мы перебьем пиявок, мы можем либо зацементировать эти каверны, трещины и тоннели, либо продолжить преследование под землей. В обоих случаях нам совершенно необходим план Старой Базы.
— Нет, о преследовании под землей не может быть и речи, — сказал кто-то. — Это слишком опасно.
— А интересно было бы, — пробормотал розовый толстяк с перевязанными руками.
— Товарищи, этот вопрос мы решим после окончания облавы, сказал Ливанов. — Сейчас нам нужен план Старой Базы. Мы обращались в архив, но там плана почему-то не оказалось. Может быть, кто-нибудь из старожилов имеет план?
За столом многие недоуменно переглядывались.
— Я не понимаю, — сказал сердито костлявый пожилой ареодезист. — О каком плане идет речь?
— О плане Старой Базы.
— Старая База была построена пятнадцать лет назад, на моих глазах. Это был бетонированный купол, и не было там никаких каверн и тоннелей. Правда, я улетал на Землю, может быть, без меня построили?
Другой ареодезист сказал:
— Кстати, Старая База находится не на отметке 211, а на отметке 205.
— Почему 205? — сказала Наташа. — На отметке 211! Это к западу от обсерватории.
— При чем здесь обсерватория? — Костлявый ареодезист совсем рассердился. — Старая база находится в одиннадцати километрах к югу от Теплого Сырта…
— Подождите, подождите! — закричал Ливанов. — Имеется в виду Старая База, расположенная на отметке 211, в трех километрах к западу от обсерватории.
— А! — сказал костлявый ареодезист. — Так вы имеете в виду Серые Развалины — остатки первопоселения. Кажется, там пытался обосноваться Нортон.
— Нортон высадился в трехстах километрах к югу отсюда! — закричал кто-то.
Поднялся шум.
— Тише, тише! — сказал Лямин и похлопал ладонью по столу. — Прекратите споры. Нам надо выяснить, кто знает что-нибудь о Старой Базе или о Серых Развалинах, как угодно, одним словом, о высоте с отметкой 211?
Все молчали. Ходить на развалины старых поселений никто не любил, да и некогда было.
— Одним словом, никто не знает, — сказал Лямин. — И плана нет.
— Могу дать справку, — сказал секретарь директора, он же зам. по научной части, он же архивариус. — С этой «Старой Базой» вообще какая-то чепуха получается. На отчетных кроках Нортона эта база не отмечена, потом она появляется на отметке 211, а два года спустя на докладной записке Вельяминова, просившего разрешение исследовать развалины «Старой Базы», тогдашний начальник экспедиции Юрковский собственноручно начертать соизволил, — секретарь поднял над головой пожелтевший листок бумаги:
«Ничего не понял. Учитесь правильно читать карту. Отметка не 211, а 205. Разрешаю.
Юрковский»
Все удивленно засмеялись.
— Разрешите предложение, — тихо сказал Рыбкин. Все посмотрели на него. — Можно сейчас же отправиться на отметку 211 и снять кроки Старой Базы.
— И то правильно, — сказал Лямин. — У кого есть время — поезжайте. Старшим назначается товарищ Ливанов. Совещание возобновим в одиннадцать часов.
От Теплого Сырта до Старой Базы по прямой было около шести километров. Отправились туда на двух песчаных танках. Желающих оказалось много — больше, чем участников совещания, — и Наташа решила ехать на своем краулере. Танки с ревом и скрежетом покатились к окраине Сырта. Чтобы не попасть в пыль, Наташа пустила краулер в обход. Поравнявшись с центральной метеобашней, она вдруг увидела Рыбкина. Маленький Следопыт шел привычным быстрым шагом, положив руки на свой длинный карабин, висевший на шее. Наташа затормозила.
— Феликс! — крикнула она. — Куда вы?
Он остановился и подошел к краулеру.
— Я решил идти пешком, — сказал он, спокойно глядя на нее снизу вверх. — Мне не хватило места.
— Садитесь, — сказала Наташа. Она неожиданно почувствовала себя с Феликсом свободно, совсем не так, как по вечерам в обсерватории. Феликс легко поднялся на сиденье рядом с нею, снял с шеи карабин и поставил между колен. Краулер тронулся.
— Я очень испугалась вчера вечером, когда вы ушли одни, призналась Наташа. — Сергей вас быстро догнал?
— Сергей? — Он посмотрел на нее. — Да… довольно быстро. Это была удачная мысль.
Они помолчали. В полукилометре слева шли танки, оставляя за собой над пустыней плотную неподвижную стену пыли.
— Интересное было совещание, правда? — сказала Наташа.
— Очень интересное, — сказал Рыбкин. — И что-то странное получается со Старой Базой.
— Я там бывала с ребятами, — сказала Наташа. — Еще когда строили нашу обсерваторию. Ничего особенного. Цементные плиты, все растрескалось, поросло саксаулом. Вы тоже думаете, что пиявки вылезают оттуда?
— Уверен, — сказал Рыбкин. — Там огромное гнездо пиявок, Наташа. Там под холмом огромная каверна. И она, наверное, имеет сообщение с другими пустотами под почвой. Хотя я этих ходов не нашел.
Наташа с ужасом на него посмотрела. Краулер вильнул. Справа из-за барханов открылась обсерватория. На наблюдательной площадке стоял длинный, как жердь, Матти и махал рукой. Феликс вежливо помахал в ответ. Купола и здания Теплого Сырта скрылись за близким горизонтом.
— Неужели вы их не боитесь? — спросила Наташа.
— Боюсь, — сказал Феликс. — Иногда, Наташа, просто до тошноты страшно бывает. Вы бы посмотрели, какие у них пасти. Только они еще более трусливы.
