- Горе инкам, горе! - послышались крики на палубе. - Солнце гаснет!
Мы с Эрой и Тиу Хаунаком, задыхаясь, выбежали из кабины управления и увидели в проеме облаков настоящее солнце, но словно остывшее, бледное, покрытое причудливыми тенями.
- Пусть успокоятся инки, самое страшное позади, - переводя дух, сказал Тиу Хаунак. - Дождь наконец стих, а в небе видно не гаснущее Солнце, а подлетевшую и оставшуюся у Земли звезду.
Таким мы увидели после прекратившегося ливня первое полнолуние на Земле.
- Это очень странно, - тихо заметил мне Тиу Хаунак. - Все вычисления доказывали, что Земля не способна захватить себе в подруги чужое космическое тело. Она могла лишь столкнуться с ним.
- Тиу Хаунак не учитывал прежде спасительных взрывов, толчок которых удержал Луну от падения на Землю.
- Только постороннее вмешательство могло сделать Луну спутником Земли, согласился земной звездовед и с отсутствующим, напряженным взглядом углубился в вычисления, которые непостижимо как умел производить в уме. - Мощь таких взрывов должна на столько же превосходить силу проснувшегося около Города Солнца вулкана, на сколько море больше корабля.
- Тиу Хаунак мог бы быть вычислительной машиной фаэтов, - попробовал пошутить я, но наш ученик был настроен серьезно.
- Мудрость фаэтов сделала их сильнее самой Природы, - сказал он.
- Беда их была в том, что знание вещей опередило у них познание Справедливости. Потому сыны Солнца стараются прежде всего передать инкам учение Справедливости. Познание вещей придет к их потомкам, не будучи уже опасным.
- Хотелось бы поверить этому, - вздохнул Тиу Хаунак.
Я почувствовал его сомнение и тревогу. Был ли я полностью уверен в своих словах? Мог ли предвидеть все пути развития будущих народов Земли, пытливых и незнакомых? А если бы опасное познание вещей спустя тысячелетия пришло, скажем, к тем же обитателям материка Заходящего Солнца, носящим в себе наследственные черты людей Толлы? Разве трагедия Фаэны не могла бы повториться и здесь, на Земле?
Я ни с кем не стал делиться своими тревогами. Все равно путь мариан, развивавшихся под знаком Запретов Великого Старца, представлялся мне неверным. Мне казалось, что истинный свободный разум не должен знать запретов и сам найдет правильное применение знания.
... Первое полнолуние совпало с радостным событием на корабле. У Имы родился сын. В честь нового ночного светила его назвали Лун Хаунак.
Небо почти очистилось от облаков, и в нем сияло волшебное ночное светило, заливая море серебристым светом.
Когда на него набегали полупрозрачные облака, они заставляли его мелькать в непостоянной дымке. И тогда казалось, будто не облака, а сама Луна мчится по небу.
Наша любовь с Эрой началась, когда Луна выглядела изогнутым ножом. Теперь она была сверкающим диском. Инки думали, что такой она останется навсегда. Однако уже в следующие ночи край светлого диска стал темнеть, словно кто-то прикрывал его.
Инки испугались. Не новыми ли бедами грозит такое изменение лика ночного светила? К тому же зловещие, низкие тучи черным туманом ползли по морю, сливаясь с серой пеной волн.
Тиу Хаунак объяснил своим соплеменникам, что ничего страшного в происходящем нет. Луна светит не сама, а лишь отражает солнечные лучи. Солнце же всегда освещает лишь половину лунного шара, который теперь обегает вокруг Земли. И временами с Земли будет видна или полностью вся освещенная половина Луны, или только ее часть, которая будет выглядеть изогнутым ножом при своем приближении
Инки слушали своего знатока знаний настороженно. Но за время нашего долгого плавания они убедились в правильности его предсказаний. Это пробудило среди инков необычайное к нему уважение, а у нас - гордость за своего ученика.
И мы были счастливы, что инки ставили Тиу Хаунака в один ряд с нами, сынами Солнца.
Так началась для нас жизнь Земли с ее новым спутником - Луной.
Погода стала ясной. Инки выбрались из трюмов на палубу, боясь, однако, подходить к бортам, чтобы не опрокинуть корабль.
Среди них появилась и Има с ребенком на руках и неизменным попугаем гаукамайя на плече.
Только теперь я понял, почему она, дитя лесов, не расставалась с ним. Оказывается, у племени кагарачей был своеобразный обычай: по случаю рождения ребенка отпускать на волю рыбу или птицу. И Има трогательно заботилась о попугае, не расставаясь с ним ни при землетрясении, ни во время наводнения. Ей нужно было сохранить его, чтобы в нужный момент отпустить на свободу.
Теперь на корабле должно было состояться это маленькое торжество.
Мы с Эрой и Тиу Хаунаком стояли в толпе инков рядом с Имой. Гиго Гант с Ивой, как всегда, находились в кабине управления, удерживая корабль хотя бы против волны, поскольку неизвестно было, куда плыть.
Има, держа на руках золотоголового сынишку, дала ему вволю покричать. Это было как бы сигналом.
Она перерезала охотничьим ножом золотистый шнурок, сплетенный из ее волос, подбросила освобожденную птицу над волнами и звонко крикнула:
- Нет большего счастья, чем свобода! Пусть гаукамайя получит ее, но даст взамен счастье маленькому Луну Хаунаку, будущему мужчине!
Попугай радостно взмахнул яркими крыльями, заигравшими всеми цветами на солнце, сделал круг над кораблем, словно выбирая место, куда бы сесть, потом передумал, и полетел в сторону... неизвестно куда.
Впрочем!..
Мы с Эрой переглянулись, ведь мы научились понимать друг друга без слов. Птица могла полететь... только к берегу! К желанному для всех нас берегу...
Однако было странно, что суша лежала в противоположной Городу Солнца стороне. Об этом говорило само солнце в небе!
И все-таки птица полетела несомненно к суше!
Я тотчас отправился к Гиго Ганту.
Там уже был Тиу Хаунак, он, как и мы, заметил направление полета птицы.
- Надо поднимать паруса! - обрадовалась Ива, узнав новость.
- Еще больше удаляться от Города Солнца? - нахмурился Гиго Гант.
- Тиу Хаунак подсчитал, - сказал наш земной друг, - что время, какое может продержаться в полете попугай, не так велико. Берег, который он почуял, а может выть, и увидел сверху, где-то совсем близко.
- Земля на горизонте!
Сколько раз этот крик моряков будет звучать надеждой на спасение в грядущей истории человечества!
Полоску суши увидел с мачты Чичкалан.
- Пьяная Блоха заслужил свою чарку пульке! - радостно кричал он оттуда, отплясывая на перекладине "танец пульке" и неведомо как сохраняя равновесие.
Мы не ошиблись. Попугай гаукамайя, наш крылатый разведчик, верно вел нас за собой. Скоро полоска на горизонте стала различимой уже и с палубы.
Трудно передать всеобщее ликование на корабле.
