Госсейн медленно откинулся на спинку кресла. Вновь ему загадывали загадки. Он был потрясен услышанным, и эмоциональная реакция мешала ему думать. Его переполняла ненависть к галактической империи, которая рвалась к власти, переступая через человеческие жизни. Всем существом своим стремился он принять участие в битве, разделить великую жертву, которую принесли люди в борьбе с иноземными захватчиками. Жажда действовать настолько захватила его, что он почти забыл, где находится.
Почти. Тренированная кора головного мозга обрела контроль над чувствами. Он мог принести куда больше пользы, сыграв предназначенную для него роль. Основой основ нуль-А принципов являлось утверждение, что на свете не существует двух одинаковых ситуаций. А следовательно, ему, Гилберту Госсейну II, человеку уникальному в силу особых обстоятельств, необходимо остаться в живых и научиться контролировать свой дополнительный мозг.
К тому же, несмотря на плен, откровенность Торсона вселяла надежду на успех. Он примет любое его предложение и попытается извлечь из него максимальную выгоду. Госсейн поднял голову.
– И все-таки я не понимаю, – медленно произнес гигант, – кто вы такой? – Взгляд его стал недоуменным. – Вы появились в критический момент, накануне сражения, очевидно, с тем, чтобы не допустить вторжения на Венеру. Я признаю, что это задержало нас, но ненадолго. В конечном итоге, вы ничем существенно нам не помешали. Даже поражение мы потерпели не благодаря вам, а из-за философии всей расы.
Он умолк. Голова его резко наклонилась набок, лицо приняло задумчивое выражение. Казалось, он целиком поглощен стоящей перед ним проблемой. Когда он вновь заговорил, его хриплый голос звучал неуверенно.
– И все же… все же должна существовать какая-то связь. Госсейн, как вы можете объяснить существование в одной ничем не примечательной Вселенной уникального нуль-А учения и уникального Гилберта Госсейна? Подождите. Не отвечайте! Позвольте мне высказать свои соображения по этому поводу. Сначала мы вас убили, но не намеренно. Просто решили, что легче списать вас со счетов, чем суетиться и устраивать мышиную возню. Это была глупость. Сама постановка вопроса показывает, насколько узко мы подошли к решению сложной проблемы. Когда Прескотт доложил, что вы появились на Венере, я сперва не поверил. Потом я приказал Крэнгу разыскать вас, а так как ваше согласие сотрудничать с нами являлось необходимым, я заставил Прескотта притвориться, что он организовал ваш побег. Заодно мы получили возможность избавиться от Лавуазье и Харди, а доктор Кэр, сам того не подозревая, выдал нам полную информацию о вашем дополнительном мозге. Приношу свои извинения за несколько грубые методы работы, но нас встревожило и даже напугало ваше появление во втором теле. Бессмертие! – Он наклонился вперед. Взгляд его стал отсутствующим, как будто сама мысль о таком чуде потрясла его до глубины души. Казалось, он просто не понял, что назвал настоящее имя «X». Лавуазье! Госсейн смутно помнил, что слышит его не в первый раз. – Кто-то раскрыл тайну человеческого бессмертия, – продолжал Торсон. – Тайну жизни, для которой не существует никаких преград. Разве что, – тут он презрительно улыбнулся, – найдется такая сила, которая уничтожит все дубли еще в зародыше.
Он умолк и посмотрел на своего собеседника исподлобья.
– Вам, безусловно, интересно, где мы нашли тело Гилберта Госсейна III. Откровенно говоря, я всегда подозрительно относился к Лавуазье. Мне казалось несерьезным, что сразу же после аварии он переметнулся на нашу сторону и стал ярым преследователем нуль-А учения. Поэтому я нанес визит в Институт Семантики на площади Коржибского и…
Он вновь умолк, как бы поддразнивая Госсейна, который невольно воскликнул:
– Вы нашли его ТАМ? – Он не стал ждать ответа. Сотни мыслей толпились в его мозгу. – Лавуазье? – переспросил он. – Вы хотите сказать, что «X» и Лавуазье, директор Института Семантики, одно и то же лицо.
– Два года назад газеты пестрели сообщениями об автомобильной катастрофе, – ответил Торсон. – Правда, мало кто знал, к каким страшным последствиям она привела. Впрочем, это уже пройденный этап. Важно, что в одной из лабораторий хранилось ваше третье тело. Ученые института доказывали с пеной у рта, что его доставили им всего несколько дней назад для передачи Машине. Они утверждали, что связывались с ней по своим обычным каналам, и она подтвердила, что пришлет за телом грузовик через неделю-другую. Можете мне поверить, я отнюдь не намеревался УНИЧТОЖИТЬ его, но когда мои люди попытались вскрыть прозрачный пластиковый контейнер, произошел взрыв.
Ни на секунду не отрывая взгляда от Госсейна, Торсон пододвинул к себе кресло и тяжело опустился на мягкое сиденье.
– Вот и все, друг мой, – звенящим голосом произнес он. – Уверяю вас, что Госсейн III существовал на самом деле. Я видел его собственными глазами, и он был точной вашей и Гилберта Госсейна I копией. И только поэтому я согласился рискнуть всей своей карьерой.
Казалось, решившись наконец открыть свой секрет, Торсон испытал огромное облегчение. Он доверительно наклонился вперед.
– Госсейн, я думаю, что вы узнали о себе многое. Я совсем не такой дурак и прекрасно видел, как мои подчиненные снабжали вас информацией в надежде на выгодную сделку. Бог с ними. – Он махнул рукой. – Госсейн, все, что я рассказал вам о законах Лиги, абсолютная правда. Но как вы, наверное, уже догадались, они не имеют для вас принципиального значения. – Он сделал паузу с видом человека, готового поделиться сведениями чрезвычайной важности. – Мы нарушили договоры намеренно. – Он глубоко вздохнул, прочнее уселся в кресло и угрюмо произнес: – Энро надоели заповеди и наставления. Он предпочитает развязать невиданную доселе войну и передал мне инструкции, в которых приказал уничтожить всех нуль-А жителей Венеры, с тем чтобы спровоцировать галактические содружества. Госсейн, я не выполню приказ!
Госсейн не удивился. Он давно понял, к чему клонил Торсон. Все его разговоры сводились к тому, чтобы загнать Госсейна в тупик, подсказать ему единственно возможное решение. Парадокс заключался в другом. Торсон, сам того не подозревая, наконец-то объяснил причину, по которой на свет появились многочисленные Гилберты Госсейны. Предводитель неслыханной военной машины, полным ходом запущенной на уничтожение, отказался от намеченной цели, как только его поманили картиной бессмертия, по сравнению с которой любая, самая блестящая, карьера казалась ничтожной. Многое оставалось непонятным, но не вызывало никаких сомнений, что вторичное появление Госсейна воспрепятствовало исполнению чудовищных планов по уничтожению человечества.
