строго порицал их за это.
- Остановите свое несвоевременное веселье, - сказал он им, - и займись своими делами. Разве вы не знаете, что все это глупое веселье заставляет ваши сердца биться быстрее и истощает их?
При этих словах Мастера Холодной души они отступили назад и прекратили свое хихиканье, но это было только на мгновение, и к тому времени, когда мы достигли королевского дворца, позади нас собралась еще более шумная толпа.
Мастер Холодной души вдруг остановился и, вытащив из кармана огромный носовой платок, неистово зарыдал. Это не прошло бесследно, и с этого момента я понял, что миккаменки стали более серьезно относиться к моему прибытию в их город, хотя только присутствие Мастера сдерживало их приступы смеха.
В скале над порталами королевского дворца были высечены большие отверстия, чтобы пропускать свет в королевские покои; но эти окна, если их можно так назвать, были завешены шелковыми занавесами нежных цветов, поэтому свет, проникающий в тронный зал, был умеренным и смягчённым. Сама комната была также увешана шелковыми тканями, что придавало ей восточный колорит; но никогда во время всех моих предыдущих странствий среди разных народов самых далеких земель я не встречал такого произведения искусства, которое могло бы сравниться с хрустальным троном, на котором восседала Галакса, королева миккаменков.
В верхнем мире никогда не удавалось найти кусок горного хрусталя более трех футов в диаметре; но здесь, на троне королевы Галаксы, были четыре великолепные колонны размера, по меньшей мере, пятнадцати футов в высоту и три фута в диаметре у основания. Нижние их части были покрыты золотом, которое переливалось различными оттенками, в зависимости от того какой свет попадал на них. Спинка и подлокотники также были украшены всевозможными кристаллами, обрамленными металлическими вставками. Шёлковый балдахин редкой красоты покрывал трон, по краям с него свисали очень искусно выполненные тяжелые шнуры и кисточки всевозможных цветов.
У подножия трона сидела юная принцесса Кристалина, а позади нее, расчесывая свои длинные шелковистые локоны, стояла ее любимая горничная Дамозель. Вокруг них группками, стояли лорды и их дамы, придворные и советники, всего их было около дюжины.
Когда Мастер холодной души приблизился, чтобы приветствовать королеву, толпа зевак, следовавших за нами по пятам, с громкими взрывами хохота ввалилась в приемную. Придворный угнетатель был очень разгневан этим и, повернувшись к толпе, снова заплакал с удивительной силой; но я заметил, что это был всего лишь звук, так как ни одна слеза не упала из его кристально чистых глаз. Затем он начал напевать какую-то песню, которая, видимо, должна была оказать угнетающее влияние на дикое веселье миккаменков. Я могу припомнить только один куплет этого торжественного песнопения. Звучало оно следующим образом:
- Плачьте, миккаменки, плачьте, о плачьте,
За слепого человека в городе света,
За человека безмолвного в беседках изобилия,
За глухого в царстве музыки,
За человека без носа в царстве цветов,
Плачьте, миккаменки, плачьте, о плачьте!
- Нет, Мастер Холодной души, мы не будем оплакивать их; оплакивай их сам. - Наконец и королева Галакса подняла тонкую золотую палочку с алмазным наконечником, лежавшую в ее руке, и мгновенно воцарилась тишина, в то время как все взгляды все равно были прикованы к Балджеру и ко мне.
Глава IX
Балджер и я представлены королеве Галаксе, владычице хрустального трона. - Как она нас приняла. - Ее восхищение Балджером, который во многом показывает свой замечательный ум. - Как королева сделала его лордом. - Все о трех мудрецах, на попечение которых мы находимся у королевы Галаксы.
Благодаря мягкому воздуху, никогда не изменяющейся температуре и отсутствию всякого шума и пыли, миккаменки, хотя и умирают в конце концов, как и другие люди, но, кажется, никогда не стареют. Их кожа остается мягкой и гладкой, а глаза - такими же чистыми и яркими, как кристаллы на троне их королевы.
Когда мы прибыли в страну прозрачного народа, сердце королевы Галаксы почти уже совсем остановилось. Еще недели через две, и оно тихо и мягко остановится; ибо, как я уже говорил вам, дорогие друзья, сердца миккаменков прекрасно видны, когда ослепительный белый свет во всей своей силе проникает сквозь их тела, так что врачу очень легко взглянуть на него и сказать с точностью почти до минуты, когда оно полностью исчерпает свои ресурсы и остановится. Галакса выглядела настоящей королевой, когда она полулежала на своём славном Хрустальном троне.
Она была одета в длинные струящиеся шелковые одежды цвета пурпура, на ней были ожерелье и браслеты из драгоценных камней, которые безусловно могли бы затмить драгоценности короны любого монарха из верхнего мира. Ее одежда по покрою и стилю была очень похожа на древнегреческую, а золотые сандалии, которые она носила, только усиливали сходство. Но единственное, что возбуждало моё удивление больше всего, - это ее волосы, такие длинные, такие тонкие и шелковистые; они были очень густые, и просто ослепительно белые. И когда мы подошли ближе, к удивлению Балджера, но не к моему, ее волосы начали дрожать, шелестеть и подниматься, пока не скрыли полностью из виду весь её трон. Я хорошо понимал, что, когда она сидела на Хрустальном троне, достаточно было малейшего разряда электрического тока, чтобы ее чудесная шевелюра повела себя подобно белым, прозрачным щупальцам какого-нибудь гигантского морского существа, наполовину растения, наполовину животного.
- Встань, маленький барон, - сказала королева Галакса, когда я, подойдя к нижней ступеньке трона, опустился на правое колено, - и добро пожаловать в наше королевство. Пока тебе будет угодно оставаться здесь, мой народ постарается показать тебе всё, на что тебе захочется взглянуть; ибо хотя наши мудрецы часто говорили нам о Высшем мире, всё же ты - его первый представитель, посетивший нас. Твой чудесный спутник тоже желанный для нас гость. Может ли он говорить, маленький барон?
- Нет, ваше величество, - сказал я с низким поклоном, - но он может понимать меня, а я его.
- Он ведь совершенно безобиден, не так ли? - спросила королева.
Вы можете попытаться представить себе, что я почувствовал, дорогие друзья, в тот момент, когда я только собирался сказать: "Совершенно верно, ваше величество", - и, к своему изумлению, увидел, как Балджер подошел и обнюхав принцессу Кристалину, затем отошел и оскалился, когда она протянула руку, чтобы погладить его.
Склонившись над ним, я шепотом упрекнул его и велел встать на колени перед королевой. Так
