КОЕ-ЧТО О ЧИСТОПИСАНИИ
Зимой Варя заболела по правде. У нее была высокая температура, опять к ней пришли странные сны. Они были очень отчетливые, красочные, осязаемые. Варька никак не могла отделаться от мысли, что все происходящее по-своему реально. Очень мешала мама, сидевшая возле ее кровати ночами.
В конце концов, Варька возмутилась и прогнала ее, попросив дать ей поболеть без надзирателей. У них теперь была большая квартира. Сережу Варя тоже отселила от себя, сказав, что она уже взрослая и должна иметь свою комнату. Сережка плохо засыпал на своем складном кресле. Он жаловался, что ему страшно, что он видит кого-то, кто всю ночь сидит у Варькиной кровати. В детстве папа набивал им на косяк двери большой гвоздик и приоткрывал дверь так, чтобы лучик света из большой комнаты падал на его шляпку. Гвоздик блестел в темноте комнаты холодной голубоватой искоркой, и Варя говорила брату, что это звездочка, на которую надо смотреть, чтобы заснуть. Но в ту зиму никакие звездочки Сереже уже не помогали, он уверял, что этот кто-то еще и поет по ночам, мешая ему спать. После болезни Варя и мама неделю дежурили у мебельного магазина по наводке одного из грузчиков, который у мамы поставил себе мост через весь рот, и купили для Сережи красивую тахту, которую Варька предложила поставить в большую комнату. Туда же она перенесла все модели его корабликов и аквариум с водяной черепахой. Сережины капризы тут же прекратились, ему понравилось быть хозяином собственной комнаты, из которой можно было даже выставить Варьку. И поэтому теперь ей уже никто не мешал уходить в свои сны.
* * *
Во время болезни Варвара написала роман из индейской жизни. Его читали запоем почти все девочки в классе. Там описывалась пряная жгучая страсть американской девушки и простого индейского парня. Главная идея романа заключалась в том, что мужчина, который скачет на коне, ночует в диком лесу, один на один борется с медведем и плещет виски в гнусные физиономии своих противников, оказывается беззащитным и трогательным в любви, проявляя, однако, высокий профессионализм в постельных сценах. Девочки передавали роман друг другу, ссорились, если кто-то из них задерживал его на лишнюю ночь, и даже всем классом чуть-чуть не побили одну умницу, которая взяла и выдрала самую чувственную любовную сцену из него, поленившись переписать. Эта возня не осталась незамеченной мужской частью класса. Как девчонки не скрывали Варькину писанину, ребята все-таки ее выкрали. У них началось тоже самое, но теперь девочки их класса, вместо просьб о списывании домашних заданий, получали записочки непристойного содержания с зарисовками женских гениталий. Дошел роман и до Иванова, он читал его прямо на уроках и громко смеялся.
* * *
— Итак, повторяю еще раз! Клевкин, перестань ржать! В выданных вам тетрадках с фамилией вашего одноклассника вы пишете ему все, что о нем думаете, подписываться не надо, пусть все останется в тайне. Чья тетрадка кому достанется, даже я не знаю. Я их тщательно перетасовала, сейчас всем раздам. Значит так, в пятницу вы пишете в чужой тетрадке правду о других, а в субботу вы получаете у меня свою тетрадку и читаете правду о себе.
— Кто писал — не знаю, а я, дурак, читаю! — громко сказал Иванов.
— Вот ты, Иванов, почитал бы о себе много интересного, но, по распоряжению педсовета, я, к сожалению, не имею права ни писать в тетрадях, ни читать ваши записи.
— Зоя Алексеевна! А чего тайны-то разводить? Если надо что сказать, так и пусть в лицо говорят! — подключилась Варька.
— Никто не сомневается, Варвара, что ты в лицо можешь сказать что угодно, любую гадость, но не все такие невоспитанные, как ты. Некоторые, знаешь ли, стыд и совесть имеют!
— Она, Зоя Алексеевна, и по морде дать может! Пусть уж лучше в тетрадках пишет! — выкрикнула какая-то серая математическая личность.
— Я напишу, напишу! Только я подпишусь, я не анонимщица.
— А чо это она, дык, будет подписываться, когда другие не хотят? — заволновался другой математик.
— Варвара! Тебе сказано — не подписываться! Все считает себя лучше всех! Может тебя на педсовет отвести, чтобы тебе там объяснили, если я тебе объяснить не могу?
Конечно, это была совершенно глупая затея. Педсовет школы решил, что формирование личности нового человека не может проходить без учета мнения окружающих людей, прежде всего, сверстников. Эти соображения должны были излагаться в обстановке полной секретности и безопасности каждого абонента. Слишком много драк случилось за последнее время в школе, которая должна была готовить интеллектуальную элиту города. Вот пусть-ка они на бумаге повоюют, как это и положено нормальным воспитанным людям. При этом определенный азарт вносила перетасовка тетрадей по известному рулеточному принципу: "На кого Бог пошлет!".
Как уж там тасовала Зоя Алексеевна эти тетрадки, но Варе которую неделю одна и та же сволочь писала левой рукой: "Варька! Пойдем е…ся!".
Еще с восьмого класса ее посадили за одну парту с ни чем не примечательной девочкой Ларисой. Она не мешала Варе писать на уроках стихи, выполнять задания, даже преданно отдавала ей тетради с конспектами классиков марксизма, которые Варвара не могла даже прочесть, не то, что законспектировать.
Поэтому Варя давала ей списывать математику и химию. "Призрак бродит по Европе…", — еще в прошлом году прочла как-то Варька и заранее было настроилась на захватывающее, полезное в практике общения с призраками, чтиво. Но дальше почему-то шло толкование, что европейские призраки, все, как один, являются призраками коммунизма. Из этого бородач делал выводы, совершенно не сообразующиеся с нормальным мыслительным процессом. Нет, чтобы написать нужную детям книжку о призраках! В библиотеках она ничего толком найти не могла ни о левитации, ни о призраках. Сплошная борьба пролетариата, которая Варьку уже начала утомлять. И ведь смешно, когда на собраниях некоторые проникновенно говорят об этой самой борьбе, а потом по углам рассказывают, что бабушка у них — графиня! И сам бородач не на пролетарке женился с обгрызенными ногтями. Бороться они собрались, а у самих нутро гнилое, завистливое…
Брехня все это! И ничего у Варьки из этих философских тетрадей в голове не задерживалось, хотя она по-честному несколько раз пыталась их конспектировать. У нее в голове была какая-то преграда тем знаниям, в истинность которых она не верила. Поэтому ее здорово выручали Ларкины конспекты, составленные без особой логики и ума, на одном девичьем старании. Лариса специально для нее стала их писать под копирку. Она запоем читала Варькины романы, по товарищески поправляла перекрученные лямки Варькиного фартука и снабжала ее отточенными карандашами. Кроме того, Варьке было спокойнее с Ларисой, которая постоянно шептала ей какие-то незначительные глупости. Ларискин шепот создавал вокруг нее некоторый круг интимного общения, иллюзию дружбы. Именно сейчас это было нужнее всего, потому что в Варькину жизнь незваной вошла соперница.
