факт: если связь между оператором и его машинами пропадает или оператор гибнет, хорошо обученные машины продолжают выполнять боевую задачу практически без снижения эффективности своих действий. Чем крупнее, сложнее и интеллектуальнее техника, тем сильнее сказываются опытность и тренированность на её общей боевой эффективности. Но и для мелких устройств они имеют высокую актуальность. Экипировке экзоскелета ок-солдата опыт и тренированность ничуть не менее важны, чем боевому космическому кораблю. Тренированность техники возникает не на пустом месте, она результат работы специалистов в области боевой подготовки боевых машин – военных инструкторов, поэтому кроме опытности самих машин так же и уровень развитости инструкторской деятельности в армии отнесём к факторам влияния на баланс сил.
5) Связь. Для армии устойчивость, надёжность и быстрота коммуникации имеют первостепенное значение. При успешном глушении каналов технической связи врага его служба аналитической поддержки перестанет оказывать влияние на бой, его боевые машины прекратят обмениваться сенсорной информацией, операторы утратят возможность корректировать действия своих машин. Представим последствия глушения всего лишь одного канала данных – сенсорного. БЕ уже не смогут получать сенсорную информацию о положении врага от спутников, от других БЕ, от автономных летающих сенсоров, и соответственно станут неспособны наводиться на удалённые цели, их оружие дальнего действия, такое как ракеты, превратится в практически бесполезное, им придётся посылать ракеты наугад, надеясь, что те сами высмотрят себе хоть какую-то цель в процессе полёта. БЕ словно ослепнут, не будут знать толком где друзья, где враги, не смогут нормально координировать действия. Много ли у них останется шансов на победу? Очевидно, что нет. Таким образом, уступая врагу всего лишь в компоненте надёжности связи армия имеет все шансы быть разбитой несмотря на значительное превосходство в силе, опытности, аналитике и т.д. Помимо обычной связи для армий крайне важно обладать средствами гиперсвязи (последние позволяют обмениваться данными в реальном времени без какой-либо временной задержки независимо от расстояний). В первую очередь речь идёт конечно же о ВКФ, в котором без гиперсвязи просто не обойтись. Но и для всех прочих родов войск, включая даже наземные, лишней она никогда не бывает.
Из всего вышеизложенного делаем вывод, что в современных условиях достижимость победы не определяется одной лишь численностью войск или их боевой мощью. При грамотно подобранном опционаритете, гениальных полководцах, талантливых аналитиках, умелой службе дезинформации и удачном стечении обстоятельств небольшая армия имеет неплохие шансы разгромить гораздо более крупную.
Межкорпорационная война – это обострённая до предела недобросовестная конкуренция между двумя и более крупными деловыми структурами, доведённая до крайности, перешедшая в плоскость криминальных действий и выяснения отношений криминальными методами. Как уже говорилось выше, она может принимать разные формы: диверсионную, террористическую, диверсионно-террористическую, военную – когда в открытом бою сходятся две армии, или вестись по всем направлениям сразу. Военное межкорпорационное противостояние практически ничем не отличается от прочих военных конфликтов локального характера, поэтому мы его пропустим, сосредоточившись на описании диверсионно-террористических (див-тер) войн.
Для нападающего главное преимущество див-тер войны в том, что она анонимная, она маскируется под деятельность радикальных сепаратистских или террористических организаций, соответственно ни власти, ни подвергшийся нападению конкурент доподлинно не знают, кто стоит за диверсией или терактом, и не всегда уверены, что это дело рук именно конкурентной бизнес-структуры, а не действительно радикалов. Посему власти не могут предпринять конкретных мер против виновного, а пострадавший не может ему ответить симметричной акцией возмездия. Всё это делает див-тер войны крайне привлекательным оружием, и не только для мегакорпораций, но даже и для куда более мелких бизнес структур – в истории империи имели место эпизоды, когда организованная криминалом крохотная фирма активно расчищала себе место под солнцем, методично расправляясь со всеми прямыми конкурентами. Как известно, виновен обычно тот, кому преступление выгодно, однако в данном случае эта аксиома оказывается крайне ненадёжной – и потому, что выгоду получают слишком многие, и потому что стравить крупных соперников между собой несопоставимо более полезно, чем получить дивиденд от какого-то там див-теракта, его исполнитель вполне может преследовать цель именно стравливания, и значит сделает всё так, чтобы ниточка выгод не вела к нему, указывала на кого-то иного.
Как следствие, получаем ситуацию, когда затеявший див-тер войну совершенно не опасается быть уличённым ни обществом, ни государством, ни деловыми партнёрами, а значит у него полностью развязаны руки. Он не несёт ни моральной ни юридической ответственности за то, что творит. И творит это не кто-то, а мегакорпорация – могущественнейшая бизнес-структура, обладающая необъятными финансово-экономическими возможностями, а так же значительными научными, техническими, производственными, интеллектуальными и иными ресурсами. Она способна осуществить акции такого масштаба, о каком экстремистам не мечтается и во сне. Ещё больше положение усугубляется тем, что див-теракты никогда не остаются без ответа. Война не была бы войной, если бы в ней не противостояли друг другу две стороны. Кому же пострадавшие мстят, если мы чуть выше говорили про анонимность? Для понимания этого нужно для начала лучше уяснить, что представляют из себя мегакорпорации. В какой-то мере они играют в современной империи роль государств: у них есть разведки и контрразведки, многомерные уровни доступа и секретности, их службы безопасности – настоящие мини-армии. Они ведут научные и конструкторские военные изыскания, создают боевую технику – естественно для империи, для её вооруженных сил, иное запрещает закон, и всё же, что они там в результате наконструируют и наизобретают в своих закрытых лабораториях, отдают ли самые успешные разработки в руки государства или приберегают для себя – ответы на эти вопросы никто не знает. Они обладают собственными аналитическими службами, основанными на эксплуатации сверхпродвинутого искусственного интеллекта. Пусть он и уступает ИИ аналитических служб имперской армии, всё равно он исключительно мощен, в мире подобных систем единицы, в корпорациях он задействован в аналитике всех без исключения видов деятельности: деловой, научной, производственной, организационной, в том числе занимается и вопросами безопасности. Художественные кино и литературные произведения частенько изображают ИИ корпораций этакими провидцами, способными предсказывать и предугадывать события будущего задолго до того, как они произойдут. Насколько это правда мы никогда не узнаем, корпорации не спешат рассекречивать информацию о возможностях своих аналитических структур. И всё же, имея общее представление о наиболее продвинутых интеллектуальных системах современности, нельзя не заключить, что индустрия художественного искусства в данном случае не слишком преувеличивает действительность. Осталось только упомянуть о тех, кто стоит во главе мегакорпораций, об их менеджератах и директоратах. Это люди, обладающие огромной властью, привыкшие к огромной власти, их воля непререкаема, их желание – закон. Они чрезвычайно самолюбивы, незаурядно умны, исключительно
