Я восхищенно смотрел, как она удаляется. После того, что случилось одиннадцатого сентября, регламент обязывает полицейских звонить федералам при малейшем намеке на терроризм (а взрывы бомб, конечно, под это подпадают). Но при этом, как правило, полиция Майами и ПСШФ[41] неохотно пускают ФБР, АНБ[42], Министерство обороны и другие федеральные конторы на свою территорию. Извечная дележка юрисдикции.
Обычно, если первыми на месте происшествия оказываются местные копы, они берут положение под свой контроль, а федералам звонят лишь с разрешения руководства. Из-за этого зачастую они теряют кучу драгоценного времени и преступники успевают скрыться, но какая разница? Всем плевать. Главное, охранять права местных. А то, того гляди, и гражданская война начнется…
Но офицер Пух не стала ждать. Она взяла инициативу в свои руки и поступила по-умному. К моему счастью, именно это избавит меня от повторного сидения за решеткой без каких бы то ни было обвинений и надежд на освобождение. Когда приезжают федералы, подозреваемых (в данном случае меня) передают им, а они, как правило, не увлекаются подделкой документов из личной неприязни. Это значит, что долго они меня держать не будут. И все потому, что офицер Пух поступила по совести.
Прямо чудо какое-то. Я решил, что, если стану когда-нибудь комиссаром полиции, обязательно дам ей повышение. Столь добросовестное исполнение должностных обязанностей весьма похвально. Такие добрые мысли крутились в моей голове, пока я провожал полицейскую взглядом. Как я уже сказал, иногда приходится признавать заслуги отдельных копов.
Благодаря офицеру Пух, даровавшей мне доступ к собственным часам, я мог смотреть на время. Около полутора часов я так и сидел в машине у Андерсона, и никто меня не трогал: не обзывал, не бил, не угрожал. С другой стороны, конечно, предложить мне кофе с ватрушкой никто не удосужился. Я сидел в полном одиночестве, вольный делать, что душе угодно. Только в наручниках. И запертый на заднем сиденье автомобиля. Вариантов, чем заняться, было не очень много, зато, к счастью для меня, один из них оказался очень подходящим. Спать…
Так я и поступил. Выключился почти сразу – провалился в глубокий сон без сновидений и спал до тех пор, пока не щелкнула дверь машины.
Я открыл глаза, ожидая увидеть офицера Пух, и не был разочарован. Однако за спиной у нее стояли еще двое. Мне они знакомы не были, но, как только Пух помогла мне выбраться из машины, я окинул их быстрым взглядом и тут же догадался, кто они.
Мужчина и женщина в одинаковых костюмах, чуть за тридцать. Спортивное телосложение, одинаково серьезные мины.
Женщина подняла удостоверение и представилась:
– ФБР. Специальный агент Рэвис. – Она качнула головой в сторону своего клона-напарника. – Это специальный агент Блэнтон. Мы хотим задать вам несколько вопросов.
Я вежливо им улыбнулся.
– Приятно познакомиться. Но, боюсь, я не смогу отвечать на вопросы, пока нарушаются мои гражданские права. – В качестве доказательства я показал им скованные руки.
Фэбээровцы переглянулись, а потом мужчина, специальный агент Блэнтон, вопросительно посмотрел на Пух.
– Офицер, этот человек арестован?
– Насколько мне известно, нет, сэр, – отозвалась Пух.
– Он представляет угрозу для себя или других лиц?
– Мне кажется, нет, сэр. Никаких признаков выявлено не было.
Агенты вновь переглянулись. Блэнтон нахмурился.
– Тогда почему он в наручниках?
С самым что ни на есть серьезным выражением лица Пух откашлялась.
– Сэр. Дежурный детектив приказал мне заковать этого человека в наручники. Я спросила, на каких основаниях. – Она снова кашлянула, стараясь сохранить свою серьезность. – И детектив ответил, что на основаниях «я так сказал».
– Так и сказал? – удивился Блэнтон.
– А потом вы заковали его? – уточнила Рэвис.
– Нет, мэм, – продолжила Пух. – Дежурный детектив схватил мои наручники и заковал его сам. – Она сделала паузу, а затем прибавила: – А я через некоторое время сняла наручники и надела их снова.
– Зачем?
– Дежурный детектив заковал этого человека не должным образом – слишком туго, – что могло привести к ухудшению кровообращения и, соответственно, нанесению ущерба здоровью субъекта.
Все трое повернулись ко мне, и Блэнтон нахмурился. Потом шагнул ближе и внимательно осмотрел мое лицо, на котором Андерсон оставил свой след.
– Скажите, а красное пятно у субъекта на лице – тоже результат плохого кровообращения?
Пух замерла, глядя прямо перед собой.
– Нет, сэр.
– Вы знаете, откуда оно взялось? – вмешалась Рэвис.
– Да, мэм.
Блэнтон вздохнул и посмотрел на Пух.
– Собираетесь просветить нас?… Офицер… – Он нахмурился и взглянул на именную нашивку у нее на рубашке. – Офицер… Пух?
– Все верно, сэр. Пух.
– А зовут вас, случайно, не Винни? – усмехнулась Рэвис.
– Мелани, мэм.
– Жаль.
– Офицер Пух, – снова обратился к ней Блэнтон. – Так откуда у этого человека след на лице?
– Его ударил дежурный детектив, сэр, – четко ответила женщина. – После того как заковал в наручники. – Говорила она четко и по-военному, отчего мне хотелось затянуть наш гимн.
Блэнтон закрыл глаза и вздохнул.
– Думаю, наручники с него можно снять, Пух, – сказала Рэвис.
Пух решительно шагнула ко мне, и я поднял руки. Когда она сняла с меня наручники, я подмигнул ей. Она сделала вид, что не заметила.
– Спасибо, офицер Пух. – Рэвис кивнула. – Можете вернуться к своим обязанностям.
Пух зашагала прочь, и я встал на ее место.
– Приятно с вами познакомиться, – заговорил я, обратившись к Рэвис. – Меня зовут Декстер Морган.
– Вы готовы ответить на несколько вопросов, мистер Морган? – спросила она.
– Разумеется, – кивнул я.
Меня повели в пожухлый вестибюль гостиницы. Он был достаточно далеко от стоянки, поэтому взрывом его не задело. Хотя сложно сказать, хорошо это или плохо, учитывая, какой старой и прогнившей мебелью была заставлена эта комната. Хозяева гостиницы, пожилая пара, находились здесь: муж, выражением лица походивший на Эдварда Мунка[43], сидел на покосившемся трухлявом кресле, а жена носилась на улицу и обратно с кофейником и стопкой пластиковых стаканчиков.
Кивнув на более-менее приличный с виду диванчик, Рэвис велела мне сесть. Потом опустилась напротив на деревянный стул с прямой спинкой. Ее напарник, Блэнтон, уступил ей инициативу и встал слева за ее спиной.
– Это ваша машина взорвалась, мистер Морган? – спросила она.
