А если не возможность, то по крайней мере способность.
Она уже собиралась выключить «Казино Лапласа», как вдруг на переднем плане рабочего пространства выскочило сообщение:
«Юнона:
Статистический анализ времени отклика и процента ошибок указывает на то, что ваше соединение с JSN просматривается. Хотите перейти на протокол с более надёжным кодированием?»
Мария лишь покачала головой – сообщение её позабавило. Это наверняка баг в программе, а не «жучок» на линии. «Юноной» называлась программа, находившаяся в общественном доступе (бесплатная, но пожертвования приветствовались), которую она загрузила исключительно в качестве жеста солидарности с американским лобби по защите приватности. Федеральные законы США всё ещё объявляли нелегальными программы поиска «жучков» и сколько-нибудь стоящие шифровальные алгоритмы, находившиеся в личном пользовании, – чтобы не причинять ФБР лишних хлопот. Поэтому Мария послала авторам «Юноны» пожертвование, чтобы помочь в их благородной войне. Она инсталлировала программу в шутку: смехотворна была сама мысль о том, что кто-то побеспокоится подслушивать её разговоры с матерью или отслеживать её унылые контракты по разработке виртуальной реальности либо поблажки самой себе в виде походов в «Автоверсум».
Всё же шутку следовало поддержать. Она вызвала ворд-процессор от JSN – если использовать свой, находящийся на собственном терминале, тот, кто подслушивал, подключившись к кабелю, не увидел бы его, – и начала печатать:
«Кто бы ты ни был, предупреждаю тебя: я собираюсь применить Лонгфордского Мозголомного Фрактального Василиска, так что…»
Звякнул дверной звонок. Мария включила изображение с камеры-глазка. Перед дверью стояла женщина, совершенно незнакомая. Немного за сорок, одета сдержанно. У неё за спиной было отчётливо видно свидетельство того, кто она такая: двухместный компактный электромобиль «Мицубиси» – «Авалон». Вероятно, эту модель, выпущенную как раз перед закрытием бэнкстаунского автозавода, не успел купить никто в мире, кроме Полицейского департамента Нового Южного Уэльса. Марии частенько приходило в голову, что пора бы им сдаться и оснастить эти якобы неприметные машинки мигалками; достойнее признать свершившийся факт, чем продолжать делать вид, что никто ничего не знает.
Поискав в памяти какие-нибудь недавние правонарушения и ничего не вспомнив, Мария поспешила вниз.
– Мария Делука?
– Да.
– Я детектив, сержант Хэйден. Отдел компьютерных преступлений. Хотела бы задать несколько вопросов, если сейчас вам удобно.
Мария вновь прочесала память насчёт чего-то предосудительного – по-прежнему ни следа. Лучше бы пришёл кто-то из отдела по расследованию убийств или вооружённых ограблений – в общем, кто-нибудь, кто явно ошибся дверью. Вслух она сказала:
– Да, конечно. Входите, – и, уже отступая в сторону, чтобы пропустить гостью, добавила: – Э… чуть не забыла. Наверное, мне следует попросить у вас?..
Хэйден, выразив узенькой улыбочкой откровенно неискреннее одобрение, дала Марии подключить блокнот к гнезду в значке Полицейского департамента. Блокнот весело бибикнул: значок знал секретный код, совпадающий с текущим гражданским паролем, разосланным полицией.
Заняв кресло в гостиной, Хэйден перешла прямо к делу. Она достала блокнот и показала фотоснимок.
– Вы знаете этого человека?
Мария прочистила горло.
– Да. Его зовут Пол Дарэм, я… делаю для него одну работу. Программирование по контракту.
Удивления она не испытывала – только шок от внезапного спуска с небес на землю. Ну конечно, Дарэмом занимается Отдел компьютерных преступлений. Конечно, все фантазии последних трёх месяцев развеются сейчас у неё на глазах. Аден предупреждал. Да она и сама знала. Это был контракт-мечта, слишком хороший, чтобы оказаться правдой.
Однако мгновение спустя Мария оттолкнула эти мысли, разозлившись на себя. Дарэм передал деньги в трастовый фонд, ведь так? Он оплачивает её новые выросшие счета от JSN. Марию он не обманывал. «Слишком хорошо, чтобы быть правдой» – идиотский фатализм. Двое взрослых людей достигли договорённости и исполняют все обязательства друг перед другом, а тот факт, что посторонний сути соглашения не поймёт, не превращает её в преступление. После всего, что он для неё сделал, Мария обязана по крайней мере решать сомнения в пользу Дарэма.
– Какого рода программирование? – осведомилась Хэйден.
Мария, как могла, постаралась объяснить, чтобы это не заняло всю ночь. Хэйден, что неудивительно, в достаточной мере разбиралась в компьютерах и даже знала, что такое клеточные автоматы. Но про «Автоверсум» то ли не слышала, то ли хотела услышать от Марии заново.
– Значит, вы полагаете, что этот человек платит вам тридцать тысяч долларов… чтобы помочь укрепить его позицию по чисто теоретическому вопросу, касающемуся искусственной жизни?
Мария постаралась, чтобы голос не звучал так, будто она оправдывается.
– Я сама потратила на «Автоверсум» десятки тысяч долларов. Как и многие другие увлечения, это целый мир в себе. Люди могут быть одержимы им, вести себя экстравагантно. Это не более странно, чем… делать модели самолётов. Или разыгрывать битвы Гражданской войны в Америке.
Хэйден не стала это оспаривать, однако сравнения будто не слишком её впечатлили.
– Знаете ли вы, что Дарэм занимается распространением страховки среди Копий?
– Знаю, что он страховой агент. Он сам сказал. Если он – не профессиональный программист, это не значит, что…
– А известно ли вам, что он также пытается продавать своим клиентам долевое участие в неком убежище? Месте, куда можно уйти – или отправить клона – на случай, если политический климат сделается неблагоприятным?
Мария заморгала.
– Нет. Что вы имеете в виду, говоря «убежище»? Суперкомпьютер, находящийся в частной собственности? Он пытался собрать деньги, чтобы создать консорциум…
– Деньги он определённо собирал, – откликнулась Хэйден ровным голосом, – но сомневаюсь, чтобы ему удалось собрать достаточно для приобретения аппаратуры, необходимой для предоставления обещанных услуг.
– Так вот в чём вы его обвиняете: организация делового предприятия, успех которого вам показался сомнительным?
Хэйден не ответила.
– А вы говорили с ним об этом? Всему, что вы рассказали, может найтись несложное объяснение. Может, какая-нибудь слабоумная Копия неправильно поняла его рекламную речь о «фонде бессмертия»?
Слабоумная Копия? Ну… какие-нибудь сканы, сделанные после наступления старческой деменции, могли не поддаться действию алгоритмов восстановления когнитивных функций.
