— Я дико извиняюсь за всё это; мне правда очень жаль.
— А что насчёт остальных? — спросила Мэри. — Других людей, которые контактировали с Понтером?
Рубен кивнул.
— Я скажу инспектору Мэттьюзу, что федералы должны найти их всех; думаю, для них устроят карантин в Сент-Джозефе, а не здесь. — Он сходил на кухню и вернулся с блокнотом и огрызком карандаша, которые, должно быть, использовал для составления списка покупок. — Так, значит, кто ещё контактировал с Понтером?
— Аспирант, который со мной работал, — сказала Луиза. — Пол Кирияма.
— Ещё доктор Ма, конечно же, — сказала Мэри, — и… Боже, она же улетела в Оттаву! Ей нельзя встречаться с премьером!
— Также куча народу в Сент-Джозефе, — сказал Рубен. — Санитары из «скорой», доктор Сингх, рентгенолог, сёстры…
Они продолжили дополнять список.
Всё это время Понтер лежал на желто-оранжевом ковре Рубена. По-видимому, он потерял сознание; Мэри видела, как поднимается и опускается его массивная грудь. Покатый лоб по-прежнему был весь в испарине, а глаза двигались под закрытыми веками, как подземные существа, мечущиеся в своих норах.
— Хорошо, — сказал Рубен, — Всем спасибо. — Он посмотрел на Мэри, потом на Луизу, потом на больного Понтера. — Теперь мне надо написать список лекарств, которыми я собираюсь лечить Понтера. Если нам повезёт…
Мэри кивнула и тоже посмотрела на Понтера. Если нам повезёт, подумала она, то никто из нас не умрёт.
День четвёртый Понедельник, 5 августа 148/118/27
ПОИСК ПО НОВОСТЯМ
Ключевые слова: неандерталец
Пребывает ли Понтер в Канаде на законных основаниях? Этот вопрос продолжает беспокоить иммиграционных экспертов в стране и за рубежом. Сегодня у нас в гостях профессор Саймон Коэн, преподаватель иммиграционного права в Университете Макгилла в Монреале…
Десять признаков, по которым мы определили, что Понтер Боддет — настоящий неандерталец:
• Номер десять: Когда он впервые встретил человеческую женщину, он стукнул её дубинкой по голове и отволок за волосы в пещеру.
• Номер девять: При тусклом освещении его можно принять за Леонида Брежнева.
• Номер восемь: Когда к нему в гости пришёл Арнольд Шварценеггер, Понтер спросил: «Кто этот тщедушный тип»?
• Номер семь: Смотрит только канал «Fox»[20].
• Номер шесть: На вывесках «Макдональдсов» теперь написано: «Мы обслужили миллиарды и миллиарды Homo sapiens — и одного неандертальца».
• Номер пять: Назвал Тома Арнольда «красавчиком».
• Номер четыре: Увидев в Смитсонианском музее редкий образец горной породы, изготовил из него отличный наконечник для копья.
• Номер три: Носит часы «Fossil»[21] и пьёт действительно «Старое Милуоки»[22].
• Номер два: Начал собирать патентные отчисления за огонь.
• И признак номер один, по которому мы определили, что Понтер Боддет — настоящий неандерталец: Волосатые щёки — все четыре[23].
Джон Пирс, директор по международным приобретениям издательства «Рэндом Хауз — Канада» предложил Понтеру Боддету крупнейший аванс в истории канадского книгоиздания за эксклюзивные права на издание его авторизованной биографии, сообщает журнал «Quill Quire»…
Ходят слухи, что Понтером Боддетом интересуется Пентагон. Военное применение способа, с помощью которого он предположительно попал к нам, заинтересовало по меньшей мере одного пятизвёздочного генерала…
Сейчас, подумал Адекор Халд, усаживаясь на свой табурет в зале Совета, мы узнаем, совершил ли я самую большую ошибку в своей жизни.
— Кто говорит от имени обвиняемого? — спросила арбитр Сард.
Никто не двинулся с места. Сердце Адекора подпрыгнуло. Жасмель решила оставить его? Это было бы неудивительно. Вчера она собственными глазами видела, что однажды — хотя и очень давно — Адекор уже пытался убить её отца.
В помещении было тихо, только один из зрителей, по-видимому, придя к тому же выводу, что и Болбай вчера, издал презрительный смешок: никто не будет говорить от имени Адекора.
Но потом, наконец, Жасмель поднялась на ноги.
— Я, — сказала она. — Я говорю за Адекора Халда.
Многие зрители ахнули.
Даклар Болбай, сидевшая на краю зала, тоже поднялась на ноги. Её лицо было очень сердито.
— Арбитр, так нельзя. Эта девушка — одна из обвинителей.
Арбитр Сард выставила вперёд свой морщинистый лоб, разглядывая Жасмель из-под надбровных дуг.
— Это правда?
— Нет, — ответила Жасмель. — Даклар Болбай — партнёрша моей матери; она была утверждена моим табантом, когда мама умерла. Но мне уже исполнилось 250 лун, и я требую признания меня взрослой.
— Вы из 147-го? — спросила Сард.
— Да, арбитр.
Сард повернулась к Болбай, которая по-прежнему стояла.
— Все родившиеся в 147-м поколении достигли возраста личной ответственности два месяца назад. Если вы не заявляли о невменяемости вашей подопечной, то ваша опека над ней закончилась автоматически. Вы хотите заявить о её невменяемости?
Болбай исходила злобой. Она открыла рот, явно чтобы сказать что-то язвительное, но удержалась. Она посмотрела в пол и ответила:
— Нет, арбитр.
— Тогда всё в порядке, — сказала Сард. — Можете сесть, Даклар Болбай.
— Спасибо, арбитр, — сказал Жасмель. — Теперь, если позволите…
— Не так быстро, 147-я, — сказала Сард. — С вашей стороны было бы вежливым предупредить вашего табанта о том, что вы собираетесь оппонировать её обвинению.
Адекор понимал, почему Жасмель молчала. Если бы она предупредила Болбай, та сделала бы всё, чтобы её от этого отговорить. Но Жасмель унаследовала отцовский шарм.
— Ваши слова мудры, арбитр, — сказала она. — Я сохраню ваш совет за своим надбровным валиком.
Сард кивнула, и жестом позволила Жасмель продолжать.
Жасмель вышла в центр помещения.
— Арбитр Сард, мы слышали множество инсинуаций от Даклар Болбай. Инсинуаций и беспочвенных нападок на характер Адекора Халда. Однако она едва знает этого человека. Адекор был партнёром моего отца, так что я лишь мельком виделась с ним, когда Двое становились Одним, поскольку у него есть свой сын, присутствующий здесь Даб, и своя партнёрша, Лурт, сидящая рядом с Дабом. И всё же я виделась с ним довольно часто — гораздо чаще, чем Даклар.
