И вдруг почудилось, что в темноте гардероба колыхнулось нечто. Игорь сдвинул брови: что за чушь?.. Но вглядываться не стал. Шагнул в сортир, включил воду — типа руки помыть…
Дверь за спиной внезапно распахнулась.
— Стой ровно, баклан. Стой, я сказал! Своих дырок мало?
И в спину уперлось что-то острое.
Анатолий Ломов
«Сука ты, Валек. Ишь, бабки пополам… Сроду такой был, говна не выпросишь. А на халяву первый. Сука… Ладно, сочтемся. Еще не знаешь, кто такой Толян Ломов, какие дела он делает. Придет время — узнаешь, шары вылупишь. От зависти усрешься!»
От водки отпустило, а то в самом деле приперло — гроб. Толян поглубже вдохнул, выдохнул…
Он занял нужную позицию. Его в гардеробе было не видать, а он оттуда видел все. Тот мужик сидел, жрал, пил. Долго, но Лом умел ждать, ничего не делая, ни о чем не думая. Да и дело того стоило.
Наконец этот козел пожрал, встал, пошел сюда. Сука… Конечно, ничего худого он не сделал, но Лом так уж привык думать про всех. Жизнь научила.
Почти про всех. Кроме одного человека…
Пока тот мужик шел, он успел разглядеть его. Точно просек Валька! Хоть и гондон, а мозгой шурупит. Шмотки правильные, такие хрен где встретишь. И морда ученая, в очках. Точно, москвич, сука. И руки точно мыть пойдет — культурный, гад.
Двинулся неловко — и этот крендель встрепенулся, давай зырить. Толян весь зашхерился, ни звука… Ну, этот зыркнул да свернул в сортир.
Вперед! Лом беззвучно скользнул следом. Нож-выкидуха у него всегда с собой. Лезвие щелкнуло, выскочив из рукояти.
«Обдрищется фраерок, — весело подумал Лом. — А рыпнется, так на перо и подсажу!»
Игорь Коротин
Он сразу понял, что это. И замер.
— Стою, — послушно сказал, держа руки на весу.
— Лавэ гони, — просипел голос. Острие нажало посильнее.
— Понял, не дурак, — самым спокойным тоном ответил Игорь. — Внутри, в кармане.
— Давай. — Неизвестный шмыгнул носом.
— А? — прикинулся Игорь. — Не слышу!
Вода и впрямь шумела громко. Но Игорь все слышал, а дурака включил, чтобы отвлечь внимание агрессора. Прием простой, но надежный.
— Быстрей, сказал! — Лезвие отступило от спины. — А то щас фонтан сделаю!
— А, понял, понял, — заговорил Коротин торопливо, как бы испугавшись и стараясь умаслить врага. — Ничего, нет-нет… Тут что уж, против лома нет приема…
Избитая фраза вдруг вызвала краткое ржание:
— Га-а!.. Уж это точно… Ну, быстро!
— Достаю.
В самом же деле Игорь ощутил холодную расчетливую ярость.
Он часто имел дело с жертвами насильников, разбойников, видел сломленных, раздавленных, переживших ад людей, всякий раз его сердце сжималось, всякий раз он вспоминал Сашу…
И сейчас вспомнил. Полыхнуло ледяное пламя.
Рука легла на рукоять «Глока» так, точно делала это всю жизнь. Палец нашел спуск.
Игорь рывком повернулся, воткнув ствол в жлобское брюхо.
На, сволочь!
Анатолий Ломов
Он ничего не успел понять. Фраер крутанулся, его рука ткнула Лома так, что он отлетел к стене.
«С-сука!..» — чуть не взревел он, но не смог.
Кто-то вдруг погасил свет. Лампы наполовину померкли.
Что за херня?!
И пропали руки и ноги. Раз! — и нету, как отлетели.
А через миг он сам полетел куда-то. Комната дико вытянулась кишкой, и он летел по ней спиной вперед, а вслед за ним летел, догоняя, странно знакомый предмет — но гаснущий мозг никак не мог понять, собрать в единый образ, что это…
Это была рука с пистолетом.
Предмет догнал, уткнулся в грудь — и Лома вновь встряхнуло. Но он уже не злился, не орал, не рвался никуда…
Свет погас весь.
Игорь Коротин
Выстрелы в упор прозвучали глухо, из-за шума воды почти неслышно.
Игорь нагнулся над убитым.
«Что я должен ощутить?..»
Не ощутил ничего. Словно гадость какую-то размазал башмаком.
Он выпрямился, сунул пистолет в карман и вышел.
Вода лилась.
Валентин Данько
Сначала он топтался у входа в зал, а потом сообразил, что лучше бы сейчас быть на виду: это ведь алиби! Лома, кроме него, никто не видел, а крик, шум пойдет — так вот он я, со всеми вместе.
Он вернулся в кухню, стал болтать с поварами, тем тоже делать было не хрен. Да и дежурная администраторша здесь же торчала.
Данько трепался, хихикал, а сам думал: «Ну, вот сейчас вбежит этот лох педальный: караул! Ограбили!..»
Но никто не вбегал.
Наконец один из поваров сказал:
— Валька! Ты бы сходил глянул, как там этот чижик.
Так назывались у них ранние, внеплановые клиенты.
Валентин отмахнулся:
— Да ну его! Какой с него навар? Так, плач один.
Но встряла и администратор:
— А вдруг ему что-то надо? Начнет бухтеть… Тебе что, от шефа мало влетело? Еще хочешь?
Он поморщился:
— Ладно… — И нехотя оттолкнулся от стула.
Войдя в зал, удивился: никого. Посуда на столе. Подошел, увидел рубль. Взял, конечно.
Не вышло, что ли, у Лома?..
Осторожными шагами Данько двинулся к выходу.
«Что за шум?» — обалдело подумал он, стоя в пустом вестибюле… и лишь спустя секунды понял, что это льется вода.
Глянув влево, он увидал: дверь туалета приоткрыта, свет горит.
И вода льется!
Ноги противно ослабли. Валентин, как завороженный, пошел к туалету. Мыслей никаких. Даже страха нет. Только тоскливая, тягучая беда.
Что-то не то. Что-то не так. Что-то…
Непоправимое.
Еще не до конца сознавая это, он толкнул дверь.
Виктор Андреев
Он поймал себя на том, что все время думает о Коротине. Говорит с клиентом, улыбается, смотрит документы, а сам думает: как он там?..
Зацепило, признавался он себе.
Хотя чего здесь удивляться? Он прекрасно понял мотив Игоря Коротина. Двадцать лет неизвестности! Даже больше. Когда Виктор попытался представить себе, что это такое, когда твой младший брат пропал бесследно и ты ничего не знаешь, и так годы, годы и годы… озноб прошел по спине.
Теперь Андреев ловил себя на том, что украдкой смотрит на часы. В «Хронотуризме» это считалось не очень хорошим тоном, начальство могло бы насупиться, если бы увидело. Что, мол, не терпится скорей со службы?.. Но совесть Виктора была чиста. Ему не терпелось совсем по другому поводу.
Он знал: Коротин должен вернуться в час ночи. И знал, что побежит встречать. Конечно, там положен карантин, все такое… но главное, увидеть — жив, здоров. А дальше разберемся.
