— Нет.
— А веревка?
— Ты знаешь, что происходит у меня в животе?
— Нет! И надеюсь, что никогда не узнаю.
— Желудочный сок…
— Нос!
— Разъедает!
— Что разъедает?
— Желудок.
Маруся выдержала паузу, потом встала на четвереньки и заглянула под кровать.
— Соляной кислотой.
— У меня даже тапочек нет!
— Ты знаешь, что чувствует человек, когда его тело разъедает изнутри концентрированной соляной кислотой?
— Куда они дели мою одежду?
— У меня там раны! Ужасные кровоточащие раны…
Маруся выглянула из-под кровати и посмотрела на Носа снизу вверх.
— Нос! Я не поняла, это ты меня навещаешь или я тебя? Кто из нас больной?
— Что-то ты не похожа на больную.
— Зато ты похож.
— Это пока голодный.
— А сосиски тут есть?
— Сосиски? Ну можно соорудить… наверное.
— Только сначала сооруди мне тапки.
— Оооох! Как с тобой сложно! — Нос скинул с ног кроссовки сорок седьмого размера и подтолкнул их ногой к Марусе. — Пойдем уже!
— Я в этом не пойду.
— Что опять не так?
— Это лыжи!
— Отличные кроссовки. Модель этого года.
Маруся недовольно поморщилась, но в кроссовки влезла.
— Они уродские.
— Извини, я тебя на руках таскать не буду.
— Знаешь что?
— Еще нет…
— С возрастом ты стал еще ужасней!
— Это нравится девушкам.
— Пандам?
— Каким пандам?
— Или как их там… Коалам?
Нос расхохотался.
Маруся прошаркала за ширму и заглянула в соседний сектор. Там было пусто.
— Здесь что, кроме меня никого нет?
— Нет.
— Значит, Илья не просто так проходил мимо?
— Да говорю же тебе!
— А он правда делал мне инъекцию?
Нос кивнул.
— Круто. А почему он?
Нос выглянул за дверь, взял Марусю за руку и потащил за собой.
— Идем, пока никого нет.
— А меня не убьют за то, что я вышла из палаты?
— Они никого не убивают, — отмахнулся Нос.
Тем не менее, чувствовал он себя не совсем уверенно. Постоянно оглядывался и, прежде чем свернуть, внимательно изучал каждый следующий поворот, наблюдая из-за угла.
— Кому-то, кажется, влетит, — ехидно заметила Маруся, хотя в глубине души она была очень рада, что они избегают встреч. В таком виде встречаться ни с кем не хотелось.
— Не дрейфь… Найдем мы тебе сосиски, — невпопад ответил Нос и, еще крепче сжав марусину руку, вывел ее на лестницу.
— Ну уж нееет, — возмутилась Маруся, по ступенькам в таких лыжах я точно не пройду.
— Ты умеешь ставить зеркало?
— Это то что… Эем рассказывал.
— Тебе объясняли — как?
— Еще нет…
— Ок… Давай попробуем другой вариант… У тебя есть какая-нибудь любимая песня, которую ты знаешь наизусть?
— Кажется, ты совсем рехнулся…
— Ну есть?
— Ну есть.
— Можешь ее громко петь про себя? В голове. Не вслух, а в голове, но как будто ты очень громко поешь?
— Могу, наверное…
— Пой. Только очень громко.
Маруся отшатнулась от Носа, как от безумного.
— Пожалуйста. Пой… Пой песню.
Нос быстро достал из кармана сложенный в несколько раз листок, сунул его в руки Марусе и быстро сбежал по лестнице, оставив ее одну.
Видимо, этот странный поступок был настолько неожиданным, что заставил мозг работать быстрее и, каким-то образом Маруся догадалась, что громкое пение «про себя» должно заглушить то, что она прочитает в записке. Она наклонилась, подняла лист бумаги и развернула его.
«Я отключил этот сектор от наблюдения. Надеюсь, ты поешь достаточно громко? Обернись и посмотри на стену. Там есть отметка».
Петь и читать записку было очень сложно. Марусе казалось, что слова вплетаются в текст песни и предательски выдают себя.
«Это самое хрупкое место на базе. Попробуй разрушить его».
Бред… Почему разрушить? Зачем?
«Можешь считать меня параноиком, но мне кажется, тебе лучше свалить отсюда».
Маруся свернула записку и попыталась спрятать ее в карман. Однако в больничной рубашке карманов не оказалось. Выбросить такой текст было нельзя… Тогда куда спрятать? Маруся стянула с пятки кроссовок Носа и просунула записку под ступню.
Петь она перестала. Наверное, потому, что это была невыполнимая задача. Если бы она точно знала, что делать, она бы, наверное, и смогла, но тут… Тут было слишком много непонятного, о чем необходимо было подумать.
Во-первых, было непонятно, зачем бежать. За все время пребывания на базе и изучения этих людей у нее сложилась более-менее четкая картинка, и в этой картинке злодеев не было. Во-вторых, Нос сам только что сказал, что арки никого не убивают. В-третьих… Маруся обернулась и посмотрела на стену. Там действительно стояла маленькая отметка в виде крестика… Так вот, в третьих, зачем ей бежать таким странным и сложным способом, если у нее есть… Маруся снова машинально похлопала себя по бедрам, вернее, по тому месту, где должны были быть карманы, которых не было… Карманов не было. И не было змейки.
Это открытие оказалось столь неприятным, что Марусе сразу же стало страшно. Ведь теперь в параноидальной записке Носова начал появляться смысл…
На лестнице послышались быстрые шаги, будто кто-то бежал сверху вниз.
— Стой, стой, стой! — это был голос мамы.
Наконец, она сама появилась перед Марусей, запыхавшаяся и веселая.
— Я тебя умоляю! — закричала Ева, вытягивая руки вперед, — не разрушай нашу базу!
Маруся перестала что-либо понимать и сильнее всего ее смущал радостный вид Евы.
— Это розыгрыш! Дурацкий школьный розыгрыш. Они так проверяют всех новичков…
— Проверяют?
— Этот крестик здесь был всегда, — улыбнулась Ева. — Стена непробиваемая, за стеной тонны и тонны песка, а камеры не выключены.
Как это похоже на Носа! Маруся чуть не взорвалась от злости.
— Сейчас они все наблюдают тебя на мониторе, слушают песню в твоей голове и хохочут… — Ева пожала плечами. — Это же мальчишки. Ничего святого.
«Поздравляю с боевым крещением!» — услышала Маруся голос Носа в голове.
«Я убью тебя!» — так же мысленно крикнула ему в ответ Маруся.
— Не обижайся, — Ева обняла Марусю и заглянула ей в глаза, — хорошо?
— Нехорошо…
Маруся сгорала со стыда и в данную секунду ненавидела всех, кто находился на базе.
Стало понятно, почему пропали тапочки. И почему Нос предложил свои ужасные кроссовки! Сделали из нее пугало, а теперь сидят и ржут, как свиньи… Образ ржущих свиней перебил марусин гнев и она не сдержала улыбки.
— Все равно я их убью, — чуть более дружелюбно, но все еще с обидой сказала она.
