- Что нет "школьного духа"? - усмехнулся м-р Геррольд.
Мисс Пейдж улыбнулась ему.
- Я была девочкой, которая продала два рассказа настоящим журналам во время лета перед старшим классом в средней школе, - сказала она. - Во время моего старшего класса я все свои рассказы и большую часть своего свободного времени отдала школьной газете. Я также делала все рекламирования, которые никто больше не хотел делать для ежегодника. Однако я окончила школу с высокими отметками, я не с самими высокими, и я поняла почему. По-видимому, я была необщительной и не обладала школьным духом. Я не посещала никакие игры с мячом и не была на балу старшеклассников.
- Почему так? - спросил м-р Геррольд.
- Мне больше нравилось играть в мяч, чем наблюдать за игрой, сказала мисс Пейдж. - Что касается бала, то никто из мальчиков меня не пригласил.
Молчание было недолгим, а затем доктор Фоксвелл прочистил свое горло и заговорил.
- Я должен упомянуть о важном и довольно тревожном факте, - сказал он. - В последнее время у нас было несколько злых шуток. Считаю, что мы должны прямо посмотреть на этот факт и узнать, какой ребенок виновен в них.
Повисла тишина, взрослые с тревогой смотрели друг на друга.
- Что произошло? - спросили вместе доктор Уэллес и м-р Куртис.
- Собак выпускали дважды пока, - сказал доктор Фоксвелл, - и еще один раз щенка нашли в цыплячьем дворике. Мистер Уотерс был в ярости.
- Похоже, что это могла быть Элси, - сказал мистер Куртис. - Кажется, она имеет очень небольшую естественную привязанность к своим тете и дяде.
- Это было ее собственным предложением, чтобы их пригласили приехать сюда, - сказал доктор Фоксвелл.
- Временами у нее такой неистовый характер, - сказал мистер Геррольд.
- Она старается подавить это неистовство, - в задумчивости произнесла миссис Куртис. - Она может быть разряжается такими малыми способами. Существует такая вещь, как излишнее старание быть хорошей.
- Я скорее бы ожидала от нее взрыва, как от вулкана, так, чтобы окна разлетелись в разные стороны, - ответила мисс Пейдж. - Я бы сказала, это только мое мнение, конечно, что у Элси имеется достаточно выхода для ее избыточной энергии и без розыгрышей подобного сорта. Кроме того, были и другие шалости. В двух случаях одна из кошек Тима была выпущена. И...
- Непохоже, чтобы это была Бет, - сказал доктор Фоксвелл. - Одна из этих шалостей обернулась против нее. Кажется она запаздывала со своей страничкой юмора Скаттерлиз и работала над ней весь вечер, говоря, что она должна быть отправлена авиапочтой на следующий день, чтобы попасть в срок. В тот вечер она оставила материал в почтовом мешке, проштампованный и готовый. Один из ребят поставил почтовый мешок на следующее утро в мою машину и я положил все это в лоток в главном почтовом отделении, как я всегда это делаю, не обращая внимания на то, что происходило в тот день. Спустя два дня миссис Уотерс, убирая помещение, нашла этот материал за книжным шкафом в гостиной дома для девочек. Мы отправили его специальной почтой и страничка юмора опоздала только на один день. Но мы боимся, что этот человек, который сыграл такую шутку, надеялся, что это потеря не будет обнаружена. Они все знают, что телеграмма не может попасть к нам, поскольку никто не знает, кто такая Бет.
- Если розыгрыши были также направлены против Тима и Джея, непохоже, чтобы они были виноваты, - сказал мистер Геррольд, - если только это не было способом отвлечения подозрения.
- Я доверяю Тиму абсолютно, - сказал доктор Уэллес.
- И конечно это не Джей, - сказал мистер Куртис.
- Это могла быть Стелла, - сказал доктор Фоксвелл, - если она по какой-либо причине обижается на других детей. Почти любой ребенок мог бы испытать ревность ко всем другим, просто за то, что они существуют. Оправилась ли вообще Стелла от шока, узнав о существовании других детей, таких же умных, как она сама?
- Я бы сказал, что оправилась, - сказал доктор Уэллес. - Но ей нравится тайна и волшебство. Она могла бы претвориться, что она колдунья или привидение, или что-то в этом роде. Она лишена юмора и она могла подумать, что вещи такого сорта смешны или она могла попытаться быть смешной, не зная как.
- А что Макс? Эта его игра...
- Пожалуйста опишите игру, - сказал мистер Куртис.
- О, Вы идете по кругу доски, как в старой монопольной игре, сказала мисс Пейдж. - Каждый раз по кругу Вы собираете жалованье. Если Вы попадаете на голубое место, Вы получаете мальчика; если на розовое место девочку. Вы получаете розовую или голубую карточку, чтобы следить за своей семьей. Другие квадраты направляют Вас за покупкой платья для каждой девочки, костюма для каждого мальчика, обуви для всей семьи, платить ренту, оплачивать счет бакалейной лавки - это решается бросанием кубиков и подсчетом суммы, которую Вы должны заплатить за бакалейные товары - и все подобного сорта. Есть карта, которая заставляет Вас повысить платежи. Другой квадрат говорит Вам вытащить карту счастья; она может быть хорошей или плохой - наследство, счет врача, близнецы, покупка новой машины или других дорогих предметов. Иногда оплату можно произвести в срок.
- Сложная игра, - пробормотал доктор Фоксвелл.
- Она очень смешная, - сказала мисс Пейдж. - Первый раз, когда я в нее играла, у меня набралось семнадцать детей, а затем я получила "обувь для каждого ребенка" три круга подряд.
- Это звучит довольно необщительным для меня, - заметил мистер Куртис. - Кто-нибудь мог бы подумать, что она дает урок о том, что семья слишком много стоит.
- Макс всегда был беден и знал о своей бедности.
- Да, - сказал доктор Уэллес, - но может быть, раз он заработал так много денег в своей игре, он чувствует себя удовлетворенным. Я знаю, что он придумал эту игру еще до того, как приехал сюда, поэтому даже если у него и было тогда подобное чувство, у него его может не быть сейчас. Розыгрыши произошли здесь. Какую причину мог бы он иметь, чтобы преследовать других детей?
- А Фред? - спросил мистер Куртис. - Он кажется полностью выше подобных штучек.
- Конечно, из всех ребят именно он может видеть, как мелочны и глупы подобные розыгрыши, - сказал мистер Геррольд, который нашел во Фреде усердного ученика и поэтому полюбил мальчика.
- Все они обладают достаточным интеллектом, чтобы видеть это, сказал доктор Фоксвелл. Доктор Уэллес, что думаете Вы?
- Я бы ничего не говорил о подобных штучках никому из детей, кроме, может быть, Тима; но мы все должны продолжать наблюдение. Я больше не буду уезжать и не буду привозить сюда других детей, пока мы не выясним это дело или пока эти розыгрыши не прекратятся. Может произойти что-то серьезное, сказал Уэллес, его мозг все еще переваривал большую часть этих тревожных сведений.
