События развивались стремительно: на лестнице слышался топот — это спешили привлеченные звуками выстрелов капитан-особист и водитель машины.
Подозрительный тип, которого держал на мушке Михайл, не производил впечатления опасного противника был он повыше среднего роста, но в плечах не широк, вдобавок немолод. Тем не менее ему хватило всего раз взмахнуть ногой, чтобы Каростин, получив сильный удар ботинком в челюсть, грохнулся на спину и при этом ударился затылком об дверь двадцать четвертой квартиры, хорошо еще, меховая ушанка сыграла роль амортизатора. Хотя удар был жестокий, Михаил сознания не потерял и оружие из руки не выпустил. Он просто растянулся на мраморных плитах, с тупым безразличием наблюдая, как бандит достает из-за пазухи пистолет с необычайно толстым и длинным стволом. Первым делом он нацелил это странное устройство на раненого Фрица. Выстрела Каростин не услышал, но Фриц дернулся в последний раз и перестал шевелиться.
— Михаил Никанорович, что с вами? — донесся снизу встревоженный голос капитана.
Бандит, прижавшись боком к стене, уже поднимал пистолет, чтобы расстрелять бежавших на подмогу контрразведчиков, едва те покажутся из-за поворота лестницы.
На конструктора он не обращал внимания, видимо считая, что Михаил не представляет для него угрозы. Ошибка оказалась роковой. Собравшись с силами, Каростин вскинул ТТ и разрядил обойму, стараясь удерживать в прицельной прорези расплывающийся силуэт противника. Долговязый старик шумно упал и покатился по ступенькам навстречу флотским особистам.
Кряхтя и потирая ушибленные части тела, Михаил поднялся, со злорадным удовлетворением наблюдая, как обыскивают раненного в плечо налетчика. Из карманов его френча были извлечены удостоверение полковника НКВД Бориса Петровича Семенихина и бумаги на имя Альфреда Шварца, торгового представителя германской фирмы «Заксен унд Хенвальд». Во всех документах были вклеены одинаковые фотографии — того самого старика, которого подстрелил Михаил, Убитого же звали Фридрих Рюккер, и он Прибыл в СССР от компании «Шлезиен машинверке AT».
Пока особисты изучали документы, Михаил поднял пистолет Шварца. С виду это был обычный парабеллум, но Каростина снова озадачил толстый уродливый набалдашник, навинченный на ствол. Капитан из военной контрразведки пояснил:
— Парабеллум с глушителем. Такие выпускают в Германии с прошлого года — специально для разведки и тайной полиции.
— Так, значит, они не грабители, — сообразил наконец Михаил. — Они шпионы! Ума не приложу — что им было нужно в этой квартире.
— Разберемся, — сказал особист. — Сейчас отвезем его за город, снимем показания и пристрелим при попытке к бегству. А то еще дипломатические скандалы начнутся, зачем нам это нужно…
Услышав о столь мрачных перспективах, ожидающих его в скором будущем, Альфред Шварц торопливо заговорил, умоляя сохранить ему жизнь, поскольку он кадровый разведчик службы безопасности, знает много важных секретов. По словам Шварца, они с Рюккером получили задание от самого Гейдриха, начальника главного управления имперской безопасности. Приказ гласил: проникнуть в квартиру репрессированного профессора Недужко, похитить и доставить в Германию семью ученого, а также все рукописи, которые не были изъяты во время ареста.
Угрожающе помахивая пистолетом, капитан осведомился свирепым голосом:
— Каким образом вы собирались вывозить пленников через государственную границу?
Раненый эсэсовец принялся отвечать, но Михаила эти шпионские подробности не слишком волновали. Он уже пришел в себя после нокаута, алкоголь тоже успел выветриться, и Каростин всерьез забеспокоился: как там две женщины в квартире?
Перепуганы, наверное. Осторожно постучав в дверь, он сказал:
— Ларчик, Аглая Семеновна, это я, Миша. Откройте, налетчиков уже повязали.
Из-за двери раздался плаксивый голос:
— Предатель, тебя подговорили, чтобы уговорил меня отпереть, а потом ворвутся и арестуют… Сначала маму увели, теперь меня взять хотите. Ни в чем мы не виноваты, чего от нас хотите…
Сбивчивые фразы сменились бурными рыданиями. Каростин совсем встревожился, услышав про исчезновение будущей тещи.
— Кто увел тетю Глашу, когда?
— Сам знаешь… Днем позвонили — сказали, что из НКВД, даже машину прислали. А полчаса назад эти появились, тоже НКВД, арестовать хотели… И телефон почему-то выключился…
Зачистив перочинным ножом изоляцию, Михаил соединил проволочки телефонного провода и продолжил убеждать Ларису открыть дверь, но любимая женщина упорно отказывалась поверить в его добрые намерения. В разгар их бурной дискуссии на лестнице опять затопали и появилась сама Аглая Семеновна в сопровождении пожилого полковника с малиновыми петлицами, указывавшими на его службу в наркомате внутренних дел. Когда вновь прибывших ввели в курс дела, профессорша решительно гаркнула:
— Ларка, открывай. Никто тебя сажать не собирается.
Звякнула дверная цепочка, и на площадку выглянула заплаканная Ларочка.
Оставив чекистов разбираться с эсэсовскими шпионами, Аглая Семеновна затолкала в квартиру дочку и предполагаемого зятя, после чего тоже прослезилась и тихо проговорила:
— Лара, Мишенька, у нас большое счастье. Рому освободили…
И она поведала, как в областном управлении НКВД ей показали судебное постановление об отмене приговора в отношении гражданина Недужко Р. Г. в связи с отсутствием состава преступления. Затем ей дали возможность поговорить по телефону с мужем, который жил пока на какой-то подмосковной даче. Роман Григорьевич сказал, что здоровье у него пошло на поправку, и велел переслать в Москву две папки с бумагами, которые должны храниться в нижнем ящике секретера.
— А он что, не приедет? — удивилась Лариса.
— Наверное, попозже. Пока у него там какие-то дела. И еще… Рома об этом ничего не сказал, но, конечно, знает, что я от него отреклась… — Аглая Семеновна умолкла, смахивая слезинки. — Не смогу я с ним сейчас встречаться… Лара, бумаги в Первопрестольную ты повезешь. Завтра с утра побежим за билетами.
— Вот вам билеты. — Жестом циркового фокусника Михаил продемонстрировал две разноцветные бумажки. — В нашем полном распоряжении купе «люкс», отправление через полтора часа, у дверей ждет лимузин.
Состав отошел от перрона с почти незаметным опозданием. Сразу два управления НКВД пытались обеспечить их охраной, но Каростин решительно пресек эти поползновения, поскольку намеревался остаться в купе вдвоем с любимой женщиной. Сошлись на соломоновом решении: Михаил и Лариса едут в люксе, а чекисты — в соседних купе.
