– У нас не было пока возможности использовать проект. А что стало с экипажем “Юдифи”? Все мертвы? – Гринлиф небрежно кивнул.
– Это был легкий бой. Ваша система защиты крайне примитивна. Я рад, что мы обнаружили хоть одного живого человека, который готов сотрудничать. Мне это поможет. Я ведь тоже делаю карьеру, – он глянул на дорогой хронометр, поблескивающий на грязном запястье. Вставай, Малори. Есть дело.
Малори с трудом встал и они направились на пульт управления. По дороге Гринлиф продолжил свой рассказ:
– Машины и я уже осмотрели все. Эти девять небольших боевых кораблей, которые находятся на борту, могут нам пригодиться. Машины, конечно, нагонят “Надежду”, но на ней есть автоматические поля защиты, возможно, лучшие, чем на этом корабле. Догоняя ваш корабль, машины тоже понесли потери, поэтому мы хотели бы использовать ваши истребители как дополнительные средства атаки. Их можно будет подставить под огонь врага в первую очередь. Это поможет определить систему защиты “Надежды”. Зачем тратить свои силы, когда можно использовать в самом опасном месте чужие. Вы ведь знакомы с основами военной истории?
– Немного, – ответ не был четким, но, кажется, собеседник Малори решил пока не пользоваться детектором лжи.
– Тогда вы, наверное, знаете, что военачальники на древней Земле использовали заложников. Их гнали впереди основных вооруженных сил. Их убивали, стоило им попятиться, те, кто шли следом. Или же их убивали свои же.
Когда они пришли в комнату управления, Малори заметил, что повреждений было немного. Через стекло, выходящее в ангар, было видно, что девять маленьких истребителей стоят на своих местах, готовые к бою.
– Малори, глядя на эти корабли еще тогда, когда ты был без сознания, я предположил, что они не снабжены полностью автоматической системой управления, которую можно было бы использовать.
– Да. Должен быть контролирующий разум, иными словами – подающая модель, функционирующая на борту.
– Ты и я должны приспособить эти истребители для использования их берсеркерами, Иан Малори, – Грин-лиф вновь глянул на свои часы. – У нас меньше часа, чтобы найти способы, как это сделать, и еще несколько часов, чтобы реализовать. Чем быстрее – тем лучше. Если мы затянем дело, то нам придется плохо. Что ты предлагаешь?
Малори открыл было рот, чтобы что-либо сказать, но так и не решил, что именно.
Гринлиф высказался сам:
– Установка кого-либо из твоих персоналий? Этого мы не можем себе позволить. Они, вряд ли, захотят превращаться в пушечное мясо. Я думаю, среди них, в основном, лидеры, начальники. Но, видимо, среди персоналий есть представители различных сфер деятельности? Более послушные и менее боевые?
Малори пододвинул к себе стул. Он тщательно взвешивал каждое слов:
– На борту есть несколько персоналий, которые меня очень интересуют. Пойдемте!
Он встал. Гринлиф последовал за ним в комнату Малори.
Когда они пришли, то историк с удивлением обнаружил, что здесь все по-старому, это показалось даже странным. Над кушеткой висела скрипка, на столе – лежало несколько книг и стояли кассеты с записями любимых композиторов. И здесь же, аккуратно упакованные в кейсы из гофрированной кожи, – некоторые персоналий, которым Малори отдавал предпочтение. Малори взял верхний кейс из стопки.
– Вот здесь – скрипач, как и я. По крайней мере, я себя таковым считаю. Я думаю, его имя, вряд ли, скажет вам что-нибудь.
– Я никогда не интересовался музыкой. Но расскажите подробнее.
– Он жил на Земле, в двадцатом веке по стандартному календарю. Религиозный человек, как мне кажется. Мы сможем вызвать его и спросить, что он думает о войне и мире, если вы хотите.
– А это возможно?
– Конечно!
– Тогда вызывайте!
Малори указал на нужные гнезда подключения на компьютерной памяти, Гринлиф сам подсоединил провода.
– И как же общаться?
– Просто. Говорите!
Гринлиф обратился к кожаному кейсу. Голос его был отрывист и, как показалось Малори, немного взволнован:
– Ваше имя?
– Альберт Волль, – голос, донесшийся из компьютерного говорителя, казался более человеческим, чем голос ушедшего берсеркера.
– Как вам нравится мысль о том, чтобы принять участие в войне, Альберт?
– Отвратительная мысль.
– Вы хотите сыграть нам на скрипке?
– С удовольствием.
Лицо Гринлифа перекосилось от негодования. Наступила минутная пауза. Но никакой музыки не последовало. Малори пояснил:
Необходимо подключиться к более сложному компьютеру. Тогда можно будет слушать и музыку.
– Не думаю, что она нам так уж нужна.
Гринлиф отключил Альберта Волля и начал просматривать другие кейсы, хмурясь при виде незнакомых имен. В комнате Малори было всего двадцать – двадцать пять кейсов.
– Кто они? – спросил Гринлиф.
– Современники Альберта Волля. Исполнители, музыканты, – Малори, чтобы хоть немного расслабиться, присел на кушетку. Он чувствовал постоянное головокружение. Но затем он вновь поднялся и подошел к стопке с персоналками.
– Это – Эдвард Маннок. Он был слеп на один глаз. И не мог пройти комиссию, которая отбирала людей для службы в армии. А здесь, – Малори указал на другой кейс, – человек, который крайне недолго служил в кавалерии, но однажды лошадь его сбросила, и он был переведен в интендантский взвод. А здесь – персоналия молодого человека, который умер в возрасте двадцати трех лет.
– Отчего он умер? – внезапно спросил Гринлиф, глядя на свой прибор.
– От туберкулеза.
Гринлиф сделал резкий выпад и ударил Малори своим огромным кулаком в живот. Тот сложился пополам, ожидая нового удара. Если так будет продолжаться, и дальше, то он скоро отойдет в “лучший” мир.
– Да, – пробормотал Малори. – Он умер по другой причине. Его убили. Но у него действительно был туберкулез.
– Хорошо, – сказал Гринлиф с хмурой ухмылкой, вновь взглянув на детектор лжи. Затем он улыбнулся. Как это ни странно, улыбка придала его лицу доброжелательности.
– Хорошо. Музыканты, и я предполагаю, терпеть не могут войну. Если машины одобрят, то мы сможем установить их и отправить истребители. Иан Малори, я увеличу ваше жалованье, – его улыбка стала еще шире. – Мы сможем, я думаю, выкупить еще один год жизни, если, конечно, все пройдет хорошо.
– Рад стараться, сэр, – Малори попытался при этом молодцевато стукнуть каблуками, но потерял равновесие и чуть было не упал. Боли в голове и животе давали о себе знать.
– Ничего, ничего, – в голосе Гринлифа послышалась, чуть ли не отеческая забота. – Присядь, отдохни.
Когда берсеркер-хозяин вновь появился у них перед глазами, Гринлиф поклонился и попытался объяснить ему суть проекта. Малори, маячивший у него за спиной, с удивлением обнаружил, что тоже кланяется.
